— Снимите рубашку и садитесь в кресло.
Так как его рубашкатак и не была застёгнута, он быстро её снял, повесил на стул, на его шеи была цепочка с медальоном знака зодиака скорпион, и нерешительными шагами приблизился к креслу. Ещё несколько минут Катя сидела за столом и что-то писала с деловым видом на чистом листке бумаги формата А4, оставив, продолжая скучать Алексея, сидевшего уже в кресле. Было идеально тихо за исключение гудения системного блока компьютера и шариковой ручки, которой писала Катя. Лёша слышал, как маленький шарик от ручки скользил по листочку на твёрдой поверхности стола. Решившись, он вежливо сказал:
— Катя, у меня к тебе несколько вопросов.
— Ни сейчас, мне некогда. И ничего там, пожалуйста, не трогайте. Посидите спокойно, — её голос звучал жестко, чем-то походил на мой.
Внешне Алексей выглядел спокойно, но его глаза, как двери во внутренний мир человека, говорили, что он был серьёзен, немного напуган, чем-то встревожен и ещё было странное смешанное чувство, которое он не мог объяснить себе. Наверное, он мучился от жуткого любопытства, что же его ожидало. А может быть, ему было страшно от предстоящей боли, как ребёнку на приёме у стоматолога? Ведь в душе Алексей и был ребёнком. В эти минуты он забыл про меня, для него перестал существовать тот мир, что за окнами. Только этот кабинет значил для него всё: весь мир, вселенную. Он пытался рассмотреть аппаратуру. Неожиданно Екатерина встала из-за стола, он резко перевёл взгляд на неё. Она молча подошла к нему, с маленького железного столика взяла резиновые перчатки и одела их. Лёшкино дыхание становилось быстрей, он заметил, как сильно начали меняться его чувства. Он напряжённо наблюдал за действиями Кати, как она достала что-то похожее на кислородную маску, с трубкой ведущей к баллону. Его глаза наполнялись страхом, но не ужаса, а чего-то таинственного и завораживающего. В душе копился страх оттого, что он не понимал происходящее и не знал какими ощущениями, будет сопровождаться эта процедура. «Что это? И зачем? – кружилось в его голове». Во всю мощь в его душе бушевали острые ощущения. Волнение страха подходило к горлу и словно не давало ничего сказать. Ему начали нравиться эти чувства, он даже не хотел сопротивляться своему страху, который уже сковывал его тело. Он чувствовал слабость перед Катей. Все эти чувства, сливаясь воедино, и рождали, то непонятное чувство в его душе. Это было неземное волнение, оно и помутнило его разум, ведь в каждом чувстве есть волнение. Оно нарастало, подобно желанию секса.
— Что будешь делать со мной? – его голос звучал мягко, как у парня во время секса.
— Я сделаю вам небольшую процедуру, которая называется…- протянуто сказала последнее слово, так как не ожидала, что в этот момент на столе зазвенит её телефон. Она положила прибор на место и, недоговорив с Алексеем, подошла к телефону.
— Катя, у нас тут парень на операционном столе, ему нужна кровь, а в холодильниках нет, — раздавался в трубке озабоченный голос Константина. – Какая группа у твоего пациента?
Она серьёзным видов взглянула в компьютер и сказала ему группу.
— То, что надо! Бери его и бегом ко мне.
Алексей не слышал с кем, и о чём разговаривала она, но пытался прислушаться.
Катя отключила связь и, держа телефон ещё в руках, спокойным вежливым тоном обратилась к Алексею:
— Пойдёмте со мной.
Тело ныло и просило ещё, больше волнения, не останавливаться, но чувства слабели, словно его обломали, как мужчину готового к сексу. Алексею не дали насладиться чувствами, которые мучили его. Он хотел надеть рубашку, но Катя остановила его:
— Не надо, оставьте здесь.
Они вышли из кабинета, к ним присоединился охранник и они пошли по коридору. Белые стены, высокие потолки давили на его настроение. Гулким звоном отдавались шаги идущей в туфлях Екатерины. Алексей не успел ничего понять, и вот снова его куда-то вели. Он не задавал вопросов, скоро сам всё увидит, ему понравилась волнующая неизвестность. Они уже поднимались на лифте. Ему не нравилось и даже немного злило, что им надо было куда-то идти, он бы с удовольствием вернулся назад. Это как ощущение, когда смотришь интересный фильм, а на самом интересном месте вырубают свет. Чувство сосредоточенного волнения в спокойно развивающейся ситуации, сменилось волной новых стремительно быстро меняющихся чувств: страха, серьёзности, волнения… Но он не успевал сосредоточиться на чувствах, чтобы получить удовольствие. У него от страха «горело» сердце, серьёзные глаза смотрели на врачей, волнение заглушало многие звуки и мешало сосредоточиться.
Катя передала Алексея чужому человеку, он не знал, что это Костя. Они зашли в какое-то большое помещение – это была операционная. Лёшка впервые оказался здесь. Он почувствовал холодок по телу, все чувства в раз замерли. Резкая слабость в ногах, заставила его пошатнуться, он рукой взялся за стену. Ему становилось плохо – волнение переходило в безумный страх, и ничего приятного он уже не ощущал, заболела голова. Не понимал для чего он здесь. «Может быть для трансплантации органов. О, ужас! – подумал он, сам не понимая, что это полный бред». Над его разумом брал верх какой-то дикий страх, снова сердце набирало ритм всё быстрее, но он старался держать себя в руках. Мужчина в хирургической повязке серьёзно сказал:
— Ложись.
Лёша лёг на передвижную кровать в метре от парня, лежавшего на операционном столе. Тот же мужчина подошёл к нему. На лице Алексея застыло ожидание чего-то страшного, понимал, что сейчас что-то будет, но врач всего лишь вонзил в его вену иглу, Лёшка отвернулся, его лицо выражало отвращение, но ему ничего не оставалось, как терпеть, и по тоненькой трубочке потекла его кровь. Он понял, что у него всего лишь брали кровь, чтобы спасти человека, и ему стало намного легче. К запахам лекарств он уже привык и поэтому не обращал на них внимание. Он видел под кислородной маской лицо молодого парня, находившегося под наркозом. Врачи продолжали операцию. Он не понимал, как люди могли работать на такой работе «мясника» и копаться в человеке. Чувства отвращения и мерзости отпугивали его. Алексею было противно здесь находиться, и он хотел скорее отмучиться и чтобы его отвели куда-нибудь подальше отсюда. К нему никто не подходил, словно забыли, что он здесь.
Потом его вывели, он вышел с чувством свободы и облегчения. В своей комнате он приходил в себя ни столько как от нехватки крови, сколько от увиденного, которое теперь ни как не выходило из головы и картинками стояло перед глазами. Через какое-то время за ним снова пришёл охранник Дима.
— Я хочу, есть, покормите меня, — говорил Лёшка. Время было уже около обеда. Но ему коротко ответил Дима:
— Сейчас нельзя.
Он вернулся в знакомый кабинет, Катя уже ждала его возле кресла. Вернулись чувства страха и волнения, и всё продолжилось, как просмотр недосмотренного фильма, но чувства уже не были такими страстными. Снова он увидел в руках Кате ту маску и, испугавшись, спросил:
— Это что? Наркоз?
— Не бойтесь. Вы не уснёте, — она надела её на лицо Алексея, вдыхая какой-то газ, он чувствовал, как его тело погружалось в невесомость. Через несколько минут он уже не мог контролировать своим телом. Не видел, что делала Катя, и от этого у него появлялся страх, его сердце билось как бешеное, поднималось давление, и чувствовал себя уже даже немного плохо, он казался совсем беззащитным. Пытался сжать пальцы в кулак, но и это не получалось, они только немного шевелились. Он чувствовал покалывание по телу, иногда оно было на столько неприятным, что он зажмуривал глаза. Лёшка смотрел с серьёзным выражение лица на белый потолок, и от напряжения в уголках глаз появились слезинки.