-Миша, я не могу тебе позволить…
-Да кто тебя спрашивает, сучка? – Спокойная уверенность Миши была страшнее крика или откровенной грубости.
Он резко повернул Оленьку к стене и, не церемонясь, наклонил вперед. Чтобы не удариться лбом, Ольга Николаевна уперлась ладонями в шершавую поверхность. А Миша тем временем, задрав юбку, резко рванул тоненькие трусики, так, что они разорвались и безвольной тряпкой упали на пол. Оленька безропотно стояла с голой поп-кой, предоставленной на обозрение своего собственного ученика. Наконец Миша, насладившись зрелищем, звучно шлепнул женщину по упругому полушарию. Ольга Николаевна взвыла не столько от боли, сколько от унижения, но продолжала стоять все в той же бесстыдной позе – с откляченной попкой, слегка наклонившись вперед и упираясь в стену ладонями. А Миша приказал:
-Ноги пошире, сучка, — и после того, как учительница расставила ноги на шири-не плеч, грубо схватил ее за промежность.
Оленька заплакала, но возражать не посмела.
-У вас отличная задница, Ольга Николаевна, — глумливо сказал Миша, — гладкая, упругая, сочная. Муж говорил вам, какая чудесная у вас задница?
Подавив рыдания, молодая женщина проговорила:
-Мой муж не из тех, кто говорит женщинам такие мерзости.
Миша, не переставая грубо ласкать беззащитные лепестки, присвистнул:
-Дурак у вас муж, однако! На такую попку молиться надо. Небось, и ебетесь в темноте и по расписанию?
-Мы не ебемся! Мы занимаемся любовью! – взвизгнула Оленька то ли от досады, что ученик попал в точку, то ли оттого, что его безжалостные пальцы бесцеремонно исследовали ее влагалище, настолько глубоко, насколько это было возможно.
Миша наклонился к нежному ушку и глумливо прошептал:
-Да ты уже течешь, как последняя блядь. Ты хочешь, чтобы я тебя выебал, и никаких «занятий любовью»!
Оленька простонала:
-Ты ошибаешься, Миша. Ты – насильник, то, что ты хочешь сделать – грязно и подло. Остановись пока не совершил самой большой гнусности в своей жизни.
-Вот уж дудки, — от всей души рассмеялся Миша. – Ты думаешь, мужчина может остановиться, когда перед ним такая сладенькая сучка, которая к тому же течет вовсю? Ну, ладно, чего мы все трепемся, я уже хочу трахнуть тебя, как последнюю блядь.
Заскулив от страха, Оленька почувствовала, что к ее набухшим губкам приставляют нечто большое, горячее и округлое. А потом… А потом раскаленныйчлен во-рвался в ее, совсем неприспособленное для такого грубого обращения, влагалище. Оленька вскрикнула, осознав собственную беспомощность перед бешеным напором огромного члена. О, да, член, заполнивший ее всю, был огромным, гораздо большим, чем у мужа. И твердым, таким твердым, что Оленька испугалась за свою бедную «девочку», безропотно отданную на растерзание этому грубому чудовищу. А еще через мгновение Миша принялся охаживать свою учительницу, покорно подставляющую ему свою щелочку. Рыча, он засаживал ей так глубоко, как никогда еще у нее не было. Одновременно, он тискал ее груди, упруго трепещущие в такт мощным ударам. Через ка-кое-то время Оленька поняла, что если бы не член, бесцеремонно таранящий ее истерзанное влагалище, она бы упала – ноги предательски дрожали, а руки бессильно цеплялись за стену.
Наконец, Миша остановился. Но фрикций не прекратил, его движения стали плавными. Он, тяжело дыша, прохрипел:
-Вы такая узкая, Ольга Николаевна, что я уже не могу сдерживаться. Вы с мужем в презервативе… занимаетесь любовью?
-Нет, — всхлипнула учительница, — я принимаю противозачаточные.
-Чудненько, — простонал Миша и нанес такой удар, что ноги женщины оторвались от пола, и она несколько мгновений торчала на члене, словно насаженная на кол. Толстый набухший ствол вонзился так глубоко, что, казалось, он разрывает внутренно-сти. Словно этого было мало, член начал мощно сокращаться, выбрасывая обжигающую жидкость, опаляющую истерзанное влагалище. Оленька едва сдержала стон – то ли от боли, а то ли от нокаутирующего наслаждения от этого огромного члена, продолжавшегося взрываться внутри нее. И тут Миша, хрипя, наклонился и, просунув руку между бедер учительницы, резко сдавил набухшие лепестки. Оленька почувствовала накатывающую дурноту, но поделать со своим телом ничего не смогла.
Неожиданный опустошающий оргазм накрыл ее словно девятый вал. Она услышала словно со стороны собственные стоны, ощущая, как сокращаются ее мышцы, растянутые мощным поршнем, обхватывая его и лаская тугой лаской. Миша обнял Ольгу Николаевну и, поглаживая упругие груди, все еще вздымающиеся в такт бурному дыханию, хрипло проговорил:
-А вы ведь кончили, Ольга Николаевна. И как? Понравилось? – с этими словами Миша пару раз двинул бедрами. Ощутив, как еще не опавший член ходит в ней, Олень-ка наклонила голову, коснувшись лбом стены, и закусила пухлую губку, чтобы не вы-дать себя предательским сладким стоном. – Мне тоже понравилось, — новые протяжные движения бедер, — ты такая тесная и сладкая. Так что будем из тебя вдумчиво и последовательно делать блядь.
Ольга Николаевна дернулась и, забившись, соскользнула с члена. Ей хотелось показать насильнику несломленность жертвы, но тут по внутренней стороне бедер обильно потекла сперма, вытекающая из измученной дырочки. Оленька представила себя – с задранной юбкой, с грудями, торчащими из распахнутой блузки, да еще с мед-ленно стекающей по стройным ногам спермой, весь ее запал прошел, и из глаз брызнули слезы.
-Ольга Николаевна, приводите себя в порядок скорее. Большая перемена конча-ется через пять минут. Или мне сказать параллельному классу, что вы заболели?