— Карпентер, сэр.
— Так вот, Карпентер, мы уходим через двадцать… нет, уже через пятнадцать минут. Но на прощание я хочу посмотреть как ты поимеешь вон ту девку…
Девушка, которая прижималась к парню рядом, вздрогнула, глаза ее расширились. Карпентер беспомощно посмотрел на ее жениха, развел руками. Заложники молчали, отводили глаза.
Акбаршах внезапно закричал:
— Ну скажи что-нибудь!.. Скажи, что он — тупая арабская морда! Что и я — тупая арабская скотина! Что ты — великая страна!.. Что не станешь на колени перед каким-то жалким тупым арабом!
Американец вскрикнул в испуге:
— Нет-нет!.. Только не стреляй!.. Я никогда такое не скажу!.. На колени? Пожалуйста, стану на колени…
Он с готовностью бухнулся на колени. Акбаршах в отчаянии оглянулся на Ахмеда, на русских. Лицо его было бледным, как мел, в глазах стояли слезы, пухлые детские губы дрожали. Валентин хмуро кивнул. Он начинал догадываться, почему арабские шейхи послали знатного отпрыска в их отряд. Почему мудрые старцы решили показать ему душу Запада сразу, целиком.
А Карпентер проговорил негромко, косясь на мускулистого араба, у которого черные, как крылья дьявола, брови грозно сошлись на переносице, а глаза сверкают, как угли:
— Мэри… потерпи. Это всего лишь тело.
Он расстегнул штаны, нагнул американку и поставил ее на четвереньки. Араб и русский смотрели заинтересованно, в глазах было недоверие. То ли не верили, что американец решится на такую гнусность, то ли не думали, что у гяура что-то получится вообще под дулами автоматов.
Карпентер закрыл глаза, начал дышать медленно, положив ладони на белые упругие ягодицы, стараясь перенестись в то время, когда без разбору хватали и пользовали всех девок в общежитии, а те тоже хватали даже незнакомых парней — прямо за хвосты, это же всего лишь секс, можно не знакомиться, даже лица не запоминаешь и не всматриваешься, только плоть, только горячее давление в низу живота, в чреслах…
Террористы переговаривались, он слышал в незнакомом говоре удивление, успел подумать, что у него получается, и тут горячая кровь начала наполнять чресла. Я герой, мелькнула мысль, я не испугался этих черномазых… чернозадых. У меня нормальные инстинкты, а это значит, что я не скован страхом…
Мэри застонала сквозь стиснутые зубы. Он похлопал по ягодице, сказал негромко:
— Расслабься. Расслабься! Не давай этим скотам повода ржать.
— Не могу, — простонала она.
— Расслабься… или потерпи. Главное, мы выживем. А потом посмотрим, кто посмеется последним!
— Ладно…
Мигель, ее жених, сидел рядом. Сначала старался не смотреть, все-таки его невесту пользует этот верзила, потом подумал с вялой злостью: а в чем дело? Психоаналитики правы, это всего лишь тело. Все равно после этого случая они попадут в руки психиатров, их поместят в психореабилитационные центры, где на дикой природе под журчанье ручьев восстановят душевное спокойствие, так необходимое для долгой и полноценной жизни в благополучном обществе.
Он видел как глаза Мэри повернулись наконец в его сторону. Он посоветовал сипло:
— Расслабься. Это все лишь тело.
— Мигель, мне… трудно…
— Это предрассудок, — объяснил он терпеливо, в душе поднималась злость, что женщина не понимает, создает лишние затруднения. — У меня до тебя были женщины, у тебя до меня были мужчины. Представь себе, что…
— Мигель, — прошептала она, — но сейчас я твоя невеста.
Но голос ее дрогнул и прервался на полуслове. Карпентер сдавил ее ягодицы крепкими пальцами, она не то всхлипнула, не то вздохнула, наконец-то начиная ощущать его без отвращения, а может быть еще как без отвращения