— О, мама.. Я хочу ещё.. Вы настоящее блаженство.., — он потянулся к её губам.
Это было настоящим безумием..
Бёдра Джорджа вновь медленно задвигались под ней, мягко, словно, на океанских волнах покачивая женщину на себе. Копьё младшего сына, разжигаемое греховным пылом, быстро восставало, вновь обретало свои исполинские размеры.
— Мама..прости нас.. Мы заставили испить невинность Джорджа.. — на ухо прошептал ей Саймон, — ты ведь не возненавидишь нас, мама?
Мисс Уолсори совсем забыла про старшего сына. Он уже не держал её рук, хоть мисс Джена и продолжала их так же держать за своей спиной. Она подумала, что с её стороны это самый настоящий самообман. Но так ей легче было принимать происходящее.. Если и дальше всё представлять так, что изголодавшие по женской ласке мальчики, силой принуждают её к этому невообразимому грехопадению.
Руки Саймона теперь сжимали и мяли её груди, и мисс Уолсори не могла бы сказать, что он это делал нежно или ласково. Скорее грубовато, требовательно и по-хозяйски, как хороший собственник ощупывает вымя своей только что купленной коровы. Да, Саймон тоже вылитый сын своего отца, промелькнуло в её голове.
Может быть, этого не понимали её сыновья, но зато ясно и безропотно осознавала она, — она принадлежит им, сыновьям своих мужей, вся полностью и без остатка. И не было у неё никогда другого смысла в этой жизни. Этого не смог понять и Роберт Уолсори, её третий муж, когда впервые в своей жизни, она восстала против мужа, главы семьи, и, бросив всё, примчалась сюда, в этот богом забытый уголок на Аляске к своим сыновьям.. Потому, что не видела белого света от тоски и волнения за них, вдали от своих сыновей.
И быть может поэтому, так безропотно принесла в жертву своим сыновьям и своё пуританское благочестие и своё, не знавшее прежде греха, тело, послушно отдавшись во власть их плотских и совсем не сыновьих порывов.
— Мама?. – Саймон мягко укусил её за мочку уха, — мама.. Вы злитесь на меня?
Потребовалось время, чтобы мисс Уолсори смогла ответить старшему сыну. Любовная мощь Джорджа глубоко в её чреве и бешеная скачка, с которой происходило новое любовное слияние их тел, сбивало дыхание и уже путало мысли. Мисс Уолсори подняла руки и, нащупав позади себя шею Саймона, обхватила её руками и притянула сына к себе..
— Ох.. Саймон.., — она снова не удержалась и вскрикнула, когда опять глубоко и резко опустилась на член Джорджа, — Саймон.. Разве может мать, не простить своё чадо? Свою.. плоть.. и свою.. кровь..?
Саймон прижался к ней всем телом. И мисс Уолсори не могла не почувствовать его напряжённую плоть, упёртую в её ягодицу. Его пальцы больно теребили её соски.
— Так говорит преподобный Джейкоб в своих проповедях, мама.., — Саймон всё теснее буравил её ягодицу своим возбуждённым естеством, — мама, если вы меня любите.. Поцелуйте меня.. И пусть, это будет поцелуй материнского прощения..
Он не дал ей времени на размышление и, повернув её голову набок к себе, накрыл безвольные покорные губы матери поцелуем. Мисс Уолсори послушно ответила на поцелуй, переплетая свой язык с языком сына. Наградой ей за то была неожиданная нежность со стороны Саймона. В бане он целовал её грубо и требовательно, совсем не так, как сейчас, — трогательно мягко и нежно, а его рука, сжимавшая её грудь, внезапно перестала доставлять ей боль..
В водовороте самых противоречивых чувств, она и не заметила, как губы Саймона сменили губы Джорджа. Она долго целовалась с Джорджем.
— Мама.. Моя мама… — в страсти шептал Джордж, — я люблю Вас, мама.. Я хочу Вашу грудь.. Грудь, которая вскормила меня..
И мисс Уолсори склонялась над нетерпеливыми губами младшего сына, отдавая ему свою грудь. Джордж в каком-то исступлении мял сочную плоть ладонями, приникал поочерёдно к каждому соску губами и жадно неистово сосал их. На какое-то время она опять совсем позабыла о старшем сыне..
А Саймон сзади целовал её шею.. Его губы спускались ниже, мисс Джена ощущала обжигающие поцелуи на своей спине, потом пояснице. Руки Саймона мяли её ягодицы.
— Брат, прижми маму к себе.., — голос старшего прерывался от возбуждения..
Джордж послушно привлёк маму к себе, так что она уже лежала на нём, и снова впился в её губы поцелуем. Его копьё было глубоко в матери до самого конца, но мисс Уолсори уже не испытывала от этого никакой боли или неудобства. Они замерли так, слившись в единое целое, не прерывая долгого неторопливого сочного поцелуя.
Джена уже не пыталась про себя читать молитвы во спасение, и вообще всячески гнала от себя любые мысли о грехе и своём падении, иначе чувствовала, что до утра сойдёт с ума. Молитвы и спасение своей души, — всё это будет утром, потом. В этой постели и сейчас это всё –равно уже ничего не могло исправить или спасти её.
Со всей возможной нежностью и лаской она целовала Джорджа и сейчас больше ни о чём мыслить не хотела, и не могла. Всю жизнь привыкшая слушаться и подчиняться мужчинам, она и сейчас, совершенно беспомощная в сильных руках сыновей, безоговорочно и, как ей казалось, благоразумно, учитывая решительность её сыновей, покорялась душой и телом их греховным желаниям.
Пальцы Саймона медленно раздвинули её пышные упругие ягодицы. Мисс Уолсори, несмотря на зрелый возраст и богатый жизненный опыт, в плотских утехах была совершенно невинна,чтобы заподозрить в подобных действиях старшего сына какой-то подвох. Да, что там говорить, раньше, за всю свою жизнь, она даже и представить не могла, что мужское достоинство можно взять хотя бы в руки, а не то, что в рот. Или, что можно совершать с мужчиной любовное соитие, неосвящённое таинством брака, да ещё и в позе наездницы, словно, распутная грязная шлюха. Подобные мысли ещё совсем недавно не могли у неё вызвать ничего кроме праведного гнева и благочестивого крайнего порицания.
Конечно, сама мисс Уолсори не призналась бы в этом и под самой страшной пыткой, но за одну эту ночь её сыновья в определённом смысле слова «просветили» её так, как ни один из её мужей за всю её жизнь.
Благонравная степенная дама даже не забеспокоилась, когда Саймон, склонившись к самой ей попке и смачно плюнул в самый кружочек её ануса. Признаться, после сегодняшних «познаний» подобное было воспринято мисс Дженой не более, чем очередной извращённой прихотью испорченной (испорченной, конечно же, за эти полгода в этом ужасном краю, вдали от отчего дома и её благотворного влияния) натуры Саймона. Кроме того, в данный момент всё внимание мисс Уолсори было обращено на младшего сына. Не заметила она и того, как над её плечом её сыновья украдкой переглянулись..И после этого Джордж заключил её в свои объятия, крепко прижимая тело матери к себе.