Недавно в самом центре нашего города, рядом с рынком открыли новый магазинчик, специализирующийся на продаже молочных продуктов. Там — и свежее молоко, и творог, и то, что принято есть только здесь — к примеру «лабанэ». Когда-то на прежней родине я пробовал что-то аналогичное, но оно на местном диалекте называлось «сюзьма». Магазин торгует продукцией кибуца (что-то вроде советского колхоза, но на более совершенной технической базе) . Так получилось, что я сразу же «повадился» покупать молочные изделия именно в этом магазинчике.
Причём, привлекает сюда меня не только свежесть и качество продукции, но и кое-что ещё. А именно: продавцом в магазине работает совершенно прелестная молодая женщина (раньше я думал, что девушка) со светлыми (прямо-таки золотыми!) волосами, миниатюрная и голубоглазая — в общем, не очень похожая на коренную жительницу этих краёв. Как позднее выяснилось, она-таки русская, приехавшая сюда с мужем-евреем. Как ни странно (я давно это заметил) , русские женщины гораздо быстрее осваиваются в стране, чем их (особенно великовозрастные) мужья: начинают свободно говорить на местном языке, быстрее находят работу и становятся органичной частью общества. Но это — у пожилых. А молодёжь абсорбируется одинаково хорошо независимо от пола.
Однажды, придя в магазин за своим любимым лабанэ, я застал по другую сторону прилавка (там, где стоят покупатели) хорошенького пятилетнего мальчугана, который сосредоточенно раскрашивал цветными карандашами какой-то рисунок.
— Сынишка? — спросил я у Настеньки (так зовут продавца) .
— Да, — улыбнулась она. — Вам, как всегда, лабанэ? Сколько?
— Граммов 200-250. Положите в маленькую коробочку. Но так, чтобы я мог добавить туда заатар и оливковое масло.
— Я тоже всегда это добавляю. Намного вкуснее!
— Ваш сынок — просто красавец, весь в маму!
— А вот и нет! Он на папу больше похож! . .
Я обычно не беру много лабанэ, мне его хватает недели на две, а потом я иду за свеженьким. Кроме того, есть повод лишний раз полюбоваться Настенькой. Не скрою: у меня всякий раз при разговоре с ней кое-где возникает некоторое томление. Впрочем, может быть, это возрастное…
Пару месяцев назад я, как обычно, предвкушая будущее удовольствие, направился по делам в центр города — знал заранее, что обязательно зайду в молочный. Но на сей раз моё удовольствие получило дополнительный стимул. Дело в том, что рядом с магазином Настеньки торгуют одеждой, поэтому с целью рекламы вся площадка перед ним была уставлена тележками с разложенными на них образцами и одетыми в эту одежду манекенами. Приближалось лето, купальный сезон, и я шёл к цели своего визита как бы «сквозь строй» прекрасных женских фигурок в трусиках, лифчиках и купальниках. Я никогда не был равнодушен к такого рода зрелищам. Помню, как в молодости я, будучи в Москве, всегда норовил обязательно посетить знаменитую Сандуновскую баню только потому, что там был большой бассейн. На краю этого бассейна стояла скульптура изготовившейся к прыжку в воду купальщицы. Плавая в бассейне, я не отрывал взгляда от треугольничка её трусиков… Эх, молодость, молодость! . .
— Здравствуйте, Настенька! Какая соблазнительная выставка сегодня перед вашим магазином!
— Да уж! Мой муж тоже любит такие зрелища. Странно, правда?
— Почему странно? Любование красотой — не преступно.
— Но это ведь не настоящие женщины, а просто гипс.
— А про Пигмалиона слышали?
— «Моя прекрасная леди»?
— Вот именно! Влюбиться можно и в ненастоящую леди и своей любовью сделать из неё настоящую. Вы не согласны?
— Если это красивая сказка, то «да». А в жизни всё прозаичнее.
— Вот как? Что вы имеете ввиду?
— Даже не знаю, как объяснить. Вы ведь человек немолодой, да ещё и посторонний…
— А вы не заметили, что я ваш постоянный покупатель? У вас никогда не возникал такой, к примеру, вопрос: «Чего это он ко мне повадился?»…
— Наверное, продукты у нас хорошие и цена чуть пониже.
— А ещё? . .
— Ну, не знаю…