Клянусь, в этот раз, я почувствовал сирену, за мгновенье до того услышал ее.
— Да! — гладко выбритый молодой мужчина поцеловал меня в щеку. — Похоже, теперь мы можем не беспокоиться о том, где возьмем деньги маленькому Чарли на колледж!
Несколько минут и пару тел назад, похотливый итальянский жеребец затрахал меня до потери сознания. А теперь? А теперь все, что я получил — дружеский поцелуй в щечку! Может быть, я хочу слишком многого, может быть, мой бывший супруг с Апеннин был исключением, но почему-то возникло чувство, что меня обманули!
— Ага, — только и смог ответить я.
Мужик положил руку мне на живот и улыбнулся…
— Чувствуешь, зайка моя, наш малыш точно знает, что мамуля выиграла!
Когда он сказал это, то я почувствовал ЭТО! Странное ощущение между невероятным страхом и безумным счастьем. Я посмотрел на свой невероятно раздувшийся живот. Внутри меня был ребенок, в данный момент, ощутимо лягнувший свою мамочку. Это определенно было самое странное чувство в моей жизни, но в этот момент, я понял смысл выражения «материнская любовь». Между мной и ребенком сразу же установилась связь, и я пришел в ужас, что очередное превращение разорвет ее.
— Милый, — попросил я «мужа», — не мог бы ты получить деньги? Встреть меня…
— Где тебя встретить, Нэнси?
Я планировал бежать к машине и скрыться из этого кошмарного казино, но вдруг понял, что не уверен, хочу ли этого. Да, конечно, все было замечательно, даже в самых смелых мечтах о перемене пола, я даже представить не мог, что стану матерью. Но вот вопрос, а нужно ли мне это? Смогу прожить следующие несколько месяцев, вынашивая ребенка? Кроме того, я ужасно боялся боли при родах. И что хуже все, какая мать из меня получится?
Прежде чем я пришел к какому-либо решению, чертова сирена вырвала меня из тела Нэнси.
— Ох, и подфартило тебе, куколка, — высоченный негр, обнял мою новую оболочку сзади, вытащил наружу черную сиську — я — негритянка! — и тискал ее абсолютно никого не стесняясь. — Из всех моих телок — ты самая клевая!
Секундой позже новая сирена разъединила нас, а потом еще одна сирена…и еще одна…и еще одна…и еще…
Вот я — тощая близорукая девчушка, гордый папаша гладит меня по голове. Мы только, что выиграли десять штук, но я и гривенника из этих денег не увижу.
Секундой позже, я — гора плоти в два раза больше миссис Ганхаузер. Каким-то образом мне удалось соскочить с табурета, все мое тело дрожало от возбуждения. Но сирена вовремя спасла меня от этого кошмара.
Внезапно я стал монашкой, хлопавшей в ладоши от радости. Скромно улыбаясь, я ждал сотрудника казино с моим выигрышем — тысячей долларов. И было у меня такое чувство, что ни церковь, ни сиротский приют никогда не увидят этих денег.
Потом сирена забросила меня в тело смазливой молодой шлюшки, которую поздравляло с выигрышем не меньше семи мужчин!
— Жди нас в пентхаузе! — сказал один
— Помнишь наш договор, Тришия, — протянул другой козел. — Ты позволишь снять наш маленький групешник на пленку, пусть мир увидит, какой джек-пот мы оставим в твоей дырке.
Его кореша едва не описались от смеха после его шутки. А этот мудак средних лет с жирными волосами стал поглаживать себя между ног.
Пока я думал то ли поиграть в проститутку, то ли заехать ему по яйцам снова раздалась сирена.
И опять.
И опять…
Все это произошло год назад, триста шестьдесят пять дней осталось позади. За это время я сменил несколько тысяч тел. Покидая одни, я радовался, другие — плакал. Не могу сказать сколько раз я хотел сбежать из казино, но сколько раз я смог дойти до двери — запросто. Один раз, только один. После этого следующие три недели я прыгал от одной толстухи страшной как атомная война, к другой, такой же красавице, если не хуже.
Ах да, были, конечно, и приятные моменты. Например, как-то воскресной ночью мне удалось продержаться в теле очень миленькой блондинки целых полчаса. Еще как-то раз я десть минут занимался любовью с официанткой в туалете, соблазнив ее половиной моего выигрыша. А еще был день, когда я прыгал из одного тела в другое, ни в одном не задерживаясь больше чем на минуту. Часто так случалось, что начинал я целоваться с одним мужчиной (женщиной), а заканчивал поцелуй уже совсем с другим (другой).