— Они уже ушли, — не моргнув глазом, соврал он, как умел, совершенно не заботясь о последствиях своего безобидного вранья.
— Да? — полуутвердительно-полувопросительно сказала Лана. — Ну, хорошо, поехали.
Как он любил в ней эту совершенную податливость, которую она распространяла только на него!
Взявшись за руки, они вышли из клуба, который уже закрывался. Толпа молодежи разбирала со стоянки машины, полностью забивала их молодыми жаждущими любви телами и, включив погромче автомагнитолы и CD-проигрыватели, разъезжалась по своим отелям.
Она даже не удивилась, увидев его симпатичный «Додж Неон». Однако, оказавшись внутри, радостно проворковала:
— Как здорово все-таки иметь автомобиль! Ты просто молодец!
— А еще лучше, когда в автомобиле сидит рядом такая удивительная девушка как ты, — добавил Никита и тут же прильнул к ее полуоткрытым губам.
Его сознание, измученное долгой дорогой и перевозбужденное происходящими событиями, казавшимися восхитительным сном, готово было взорваться от переполнявших его чувств. Его рука скользнула вниз к ее ногам, где он, к своему восхищению, нашел самый горячий в буквальном смысле отклик на свои прикосновения. Он попытался найти застежку у прячущей ее бедра тряпочки, но это оказалось не так-то просто.
— Подожди. Что ты делаешь? — слабо запротестовала она.
— Я хочу тебя. Я не держал тебя в своих объятиях миллион лет.
— Я тоже, солнышко мое. Но не здесь же!
— Хорошо, — отстранился от нее Никита, с трудом стряхивая с себя восхитительный хмель помешательства. — Поехали куда-нибудь.
— Куда?
— Туда, где нет людей, — предложил Никита, даже не представляя себе масштабность проблемы: как найти укромное место в три часа ночи в курортном городе в разгар сезона?
— Я знаю такое место, — воскликнула Лана, не меньше него дрожа от нетерпения. — Поехали к океану, на пляж, там должно быть сейчас пусто.
Самолетов вырулил со стоянки клуба и направился к Тихому океану, шумевшему всего в двух кварталах отсюда, сплошь состоящих из отелей, ресторанчиков, магазинов и расчерченных под автомобили платных парковок.
Бросив машину на стоянке, принадлежащей одному из красавцев-отелей, стоящих вдоль уходящей вдаль линии пляжа, они взялись за руки, держа в свободной руке снятую обувь, и пошли по деревянному помосту на шум пока еще невидимого океана. Перепрыгнув через веселый фонтанчик для омовения ног, они погрузили ноги в охлажденный ночной прохладой песок.
Ни звезд, ни Луны не было, и океан надвигался на них как огромная черная пропасть, издающая гул и шипение от самого горизонта. И чем ближе они подходили к линии, отделяющей две части земли -обитаемо-освещенную и пугающе-черную — тем больше их захватывала дикая стихия. Как только они дошли до утрамбованного волнами и плотного, словно бетон, песка, Лана неожиданно вырвала свою руку, раскрутив, подкинула свои туфли вверх, а сама бросилась бежать в сторону края земли, мелькая маленьким белыми пятками. На какое-то мгновение Никита даже испугался, что сейчас эта колышущаяся испускающая вздохи стена поглотит ее волшебный силуэт, и он останется один на совершенно чужом берегу. Бросив свои сандалии, он кинулся ей вслед, едва справляясь с головокружением, происходящим от бегущей навстречу белой пенящейся линии волн.
Берег уходил вниз полого, так что ему пришлось достаточно долго бежать по мелкой воде, пока он сумел догнать Лану. Казалось, они остановились посреди океана. Их одежда намокла снизу, но в объятиях друг друга они не чувствовали ни холода, ни усталости. Они были охвачены восторгом от встречи после долгой разлуки на другом краю земли и воды, который сейчас казался им самым родным и близким местом на свете.
— Господи, как я счастлива, что ты приехал! — еле сдерживая дыхание, чтобы не задохнуться от волнения, сказала она.
— Господи, как я люблю тебя за то, что ты такая! — в восторге, перекрикивая шум волн, закричал Никита. — Можно, я сейчас спрошу у тебя одну вещь?
Лана немного напряглась, понимая, о чем он может ее сейчас спросить. Никита заглянул ей в лицо. Несколько брызг соленой воды попало на него; впрочем, это могли быть и слезы. «Нет, — решил он про себя, — не буду портить такую ночь глупыми расспросами о ее замужестве. Если захочет, сама все расскажет».
И он спросил:
— Ты любишь меня?
— Да!