— А вдруг твоя мать прейдет, Нет, я сниму только колготы и трусики – проговорила она так же бросив свои вещи на пол.
— Теперь надо друг друга поласкать — проговорил я, прикоснувшись рукой к её мягкому возвышающемуся лобку, на котором появились первые темные волосики и нежно помассировав его проник одним пальцем в её горячую щелку, и отыскал там в набухающих скользких от смазки складках горошинку клитора.
Мое неожиданное и приятное проникновение и прикосновение, у Аленки вызвало новый прилив возбуждения, от чего её ножки непроизвольно разошлись в стороны.
— А ты должна рукой подвигать по-моему писюну – продолжал я, взяв её руку и положил на свой упругий писюн возвышавшийся над лобком.
Раньше, Аленка всегда отказывалась брать в руки Вовкин писюн, но сейчас под действием сильно возбуждения, приятных ощущений, которые я доставлял ей лаская её клитор, она робко дотронулась до моего члена, а затем обхватив его пальчиками задвигала рукой. Аленка закрыв глаза и прикусив нижнюю губу, еще сильнее задвигала попкой стараясь попасть в такт движениям моей руки, а по её начинающему подергиваться клитору, я понял что пора. Я перевалился на неё, но не как это было раньше, а между её мягких ножек, широко раздвигая их и показывая, что она должна их согнуть в коленях, и не прекращая ласкать уже двумя пальцам её дергающийся все чаще клитор в залитой смазкой щелке, не обращая внимание, что Аленка выпустила мой писюн из своей руки. Я только на миг оторвал свою руку от её клитора, поправив свой писюн направив его в горячую скользкую щелку, чуть ниже её клитора, к входу во влагалище, которое было закрыто девственной левой, но я тогда этого не знал, ведь у моей матери мой писюн проваливался сразу, а тут была преграда. Аленка вся напряглась и громко засопела, от нехватки воздуха приоткрыла ротик, из которого вырвался непроизвольный сладострастный стон, все её прежние приятные ощущения, не доведенные до конца теперь взорвались в её теле. Оповещенный её стоном, что она кончает, я поспешил, чтобы не упустить те ощущения, когда сокращается влагалище при оргазме. Я резко толкнул тазом уверенный, что член должен провалиться в приятно обжигающее теплом, влажное пространство. Та и произошло, писюн стал погружаться в тело Аленки только узкое влагалище, прорвав на своем пути преграду, я даже почувствовал, как заскользили острые рваные края по его основанию. Аленка вскрикнула от боли, но прежде чем она дернулась подо мной в обратном направлении пытаясь сбросить меня с себя, я уже почувствовал, что мой писю полностью вошел в её узкое сдавливающее его влагалище. Её попытки сбросить меня, начавшего испытывать оргазм, стали ослабевать и наконец прекратились, и она снова застонала, приподняв попку, но уже не от боли, а от приятных ощущений, которые заглушили боль потери девственности.
— Ты прикинь, мы с тобой по-настоящему трахнулись – проговорила Аленка отдышавшись, уже забыв о причиненной мною боли – теперь у нас ребеночек будет.
— Не будет, мы еще маленькие – успокоил я её
— Ну и что, и ребеночек будет маленький – продолжала Аленка – теперь я твоя настоящая жена, больше с Вовкой тыкаться не буду, а только с тобой.
Немного крови смешавшейся с выделениями смазки, остудило наш пыл и напугало нас, так что в ближайшем будущем ни Вовка, ни я не были её мужьями, но я не унывал, мать все чаще стала давать мне засунуть в неё мой растущий писюн. В конце концов, к нам домой совсем перестали ходить мужики, так как я уже трахал мать, едва у нее появлялось желание.
Когда мне исполнилось уже пятнадцать, мать объяснила мне, что та жидкость, которая выделяется из моего члена при оргазме, который стал не меньше чем у взрослого мужика и продолжал еще расти, не должна попадать во влагалище женщины. Это я учел, когда Аленка, все же стала моей «женой», хотя и не настоящей. Ни испытав, ни каких болезненных ощущений, кроме приятных волн блаженства, наши с ней взрослые игры стали повторяться при каждом удобном случаи, пока она не вышла по-настоящему замуж за Вовку, но и будучи уже замужем она не отказывала и мне, когда позволяла ситуация.