По корабельному времени было утро, хотя с планеты я прибыл в полдень. Благодаря этой разнице, у меня есть полный день на отдых и ознакомление? Гм, интересно! Есть время на ознакомление.
— Свою личную маску получишь у Ольги завтра. — Павел стукнул по окошку, за которым виднелась дежурная кислородная маска. — Если что, попользуешься этой. Ну, отдыхай.
Оставшись один на один с каютой, своим чемоданом и большим баулом, я постоял посреди, оглядывая каюту. Ничего лишнего, ничего недостающего. На стенке контрольные панели, бортовая трансляционная сеть. Ага, вот схема палуб корабля. Ну-ка, ну-ка. За разглядыванием этой схемы меня и застала одна из «близняшек».
— Привет! Изучаешь? — Она положила на стол пакет. — Завтрак закончился, но на кухне удалось собрать кое-что. Вот перекуси.
— Лучше изучите её! — В проёме каюты появился незнакомый мне мужчина. — Я старший корабельный врач. — Ну, да. На тяжёлых транспортниках с командой в сто человек и более, чем сотня полагалось пятеро врачей различного профиля. И один из них должен быть старшим корабельным врачом. — Девушка занятная по всем вопросам. Особенно в этом…
— Наговариваете на меня! — Ольга или Эльза фыркнула, прошла между нами, с сердитым видом шагнула в коридор. — Старший корабельный врун!
— Резкая оценка. — Усмехнулся врач в закрытые двери. — Но ты будь с ней поаккуратней. Взрывная штучка эта Эльза.
— Учту. — Я не знал, что делать дальше. Вообще-то, надо было пригласить сесть, выпить. Но выпить у меня с собой не было. Бутылку, выданную мне в школе в качестве подарка на выпускной, изъяли сволочи-таможенники, которым, видно, не было чем похмелиться.
— Пойдём ко мне в медблок. Мне надо провести осмотр тебя, составить учётную карточку, да и всё такое прочее. Заодно поболтаем. — Врач потянулся, словно только что проснулся. — В условиях корабля такие вот движения следует делать как можно чаше. Снимает напряжение в мышцах.
— Пойдёмте. — Там, видимо, мне дадут более взвешенную информацию. — С собой что брать?
— У нас всё есть. Твою медицинскую карточку из школы… Короче, она уже лежит у меня.
Как я говорил, на больших кораблях работали семейные пары и «свободные». Если с парами было всё ясно, то со «свободными», капитаны управлялись каждый по-своему. Если с мужчинами ситуация была понятна, то вот с женщинами… Если говорить проще, они были как «доступные женщины» те, что гуляют с мужчинами. Но не проститутки. Те берут деньги, а эти просто проводят время с теми, кого они выбирают. В этом разница и в этом проблема. Из-за их свободного выбора, нежеланием идти с теми, кто проявил к ним интерес, возникали стычки. До убийств же никогда не доходило. А если такое случалось, то по неписанному закону «смерть за смерть» с виновником случался несчастный случай, например, он кончал жизнь самоубийством, выбрасываясь в открытый космос. По Кодексу таких осуждали на каторгу, куда-нибудь на новые планеты, астероиды. Но доживавших до суда были единицы.
Поэтому, чётко понимая, что за конфликт спишут, такие стычки, как правило, «топили», скрывая тот или иной конфликт, а также их последствия. Также и на «Лупине» к врачам шли с синяками, какими-то ушибами. Врачи много вопросов не задавали, лечили, но невольно информация о склоках просачивалась к ним, оседая в их головах. Из которых, как я понимаю, капитан иногда извлекал нужную ему информацию. Врачам ведь тоже надо существовать, копить деньги на спокойную старость где-нибудь на новой планете с уже завершённым процессом терраформинга.
Работа сначала оглушила меня своими масштабами, гигантскими цепями, мощными лапами манипуляторов. Особое впечатление произвёл основной инструмент коррекции работы цепного механизма подачи контейнеров — кувалда. Я с трудом её поднял, тогда как «трюмные» спокойно перекидывали друг другу это произведение технической фантазии корабельного механика. С изогнутой ручкой, чуть кривоватой дырчатой головкой, внутри корабля она весила прилично. Во внешней обшивке корпуса, ближе к космосу она практически ничего не весила. Отчего «трюмовым» приходилось проявлять изобретательность при выколачивании из стоявшего механизма застрявших кусков металла, какой-то прочей ерунды, невесть откуда попадавшей в звенья цепи.
Вот и сейчас, веся вниз головой, хотя где тут верх, где тут низ?, мы с Григорием дубасим по цепи, выбивая довольно солидный кусок мусора, залетевший в звено.
— Давно пора поставить на это чёртово окно уловитель мусора!!! — Григорий протягивает мне кувалду, хватается за страховочный трос, подтягивая себя обратно к поверхности обшивки.
— Надо, конечно! — Я прихватываю ручку кувалды, на местном жаргоне «штопор», надеваю петлю на руку. Этот тип скафандра позволяет хватать только большие предметы, сковывает движения. Поэтому, если «штопор» сорвётся в открытый космос, за него придётся платить. Мизерная сумма, но всё-таки сумма. — Ну, держись!
От удара кусок плющиться неохотно, но десяток ударов выбивает большую часть «пробки» в сторону открытого зёва контейнерного бункера. Цепь благодарно вздрагивает, начинает двигаться, плюща остаток мусора. А нам пора обратно на корабль. Неспешно переговариваясь, проверяя по пути состояние датчиков, обшивки, мы идём вдоль дорожки с жёлтыми полосками по бокам, щёлкая карабинами страховочных тросов на тонких нитях накопителя антенны, опутавшей всего «Лупин». Идти не так тяжело, как долго. Входной шлюз в секторе «Б один-один» не работает, механики всё ещё возятся с дыркой от мусора, отчего нам приходится обходить практически весь бок нашего корабля. Туда и обратно. С нашей «тропы» видно как небольшое облако мусора, удалявшееся от нашего транспорта, уже окружается мусорщиками-автоматами, работавшими манипуляторами. Помимо крупных кусков в облачке плыло много маленьких точек двадцати пяти литровых бочек. Как видно, у разгружавшегося в соседнем секторе контейнеровоза взорвался контейнер с алкоголем. Редко, но такое бывало. В космосе чего только не бывает? Тем более, если это алкоголь. Страховая всё покроет, а что удастся выловить транспортникам, мусорщикам этой планеты, останется им. Как не крути, полтора процента на непредвиденные события, происшествия уже заложено в каждый акт фрахта, как и премия за доставку груза без страхового случая. Всё посчитано, всё включено.
Шлюзование прошло штатно. Потные, уставшие, мы встали в ниши докования спиной, повозились, подцепляясь к автоматам разряжания. Есть! Щёлчок, приятный голос «Эльвиры» сообщил, что процесс разряжания начался, а в скафандр пошёл знакомый бортовой воздух. Всё, вахта закончилась. Теперь отчёт, отметка о выходе с вахты, а там душ и спать. Разгрузка завершена, а погрузку начнут только через три часа. Но это уже другая вахта, другие члены экипажа будут, матерясь, цеплять манипуляторами неудобные контейнеры, ставить их на платформы, вставлять в цепь, которая оттащит эти платформы вглубь нашего «Лупина». А мы, выпив, будем спать. После выхода в скафандрах обязательно следует выпить «грог Стива» — изобретение нашего старшего врача, поспать, хотя бы полчаса.
Третий месяц «стажировки» в трюме подходил к концу, мои мышцы от ежедневных занятий со «штопором», тренажёрах, бассейна стали приобретать нужную для «трюмных» массу, упругость, силу. Вот, доверили «стучать пробки». Росту, можно сказать, профессионально. Каюта приветливо приняла меня, тут же перейдя в режим уютного вечернего освещения. Задав время пробуждения, я, как был — мокрый после душа, с размаха упал на кровать, щёлкнул клапаном на стакане с грогом «Стива». Спать! Через двенадцать часов на вахту. Каюта медленно растворялась в полупрозрачной дымке сонливости, в какой-то момент совсем источилась до полянки, окружённой высокими деревьями. Солнечные лучи пронизывали их листву, прыгали солнечными зайчиками по полянке, в середине которой, спиной ко мне, сидела Мила. Я шагнул на полянку, погрузившись в тепло летнего дня, которое почему-то грело только с одного бока, протянул руку к ней, стараясь дотянуться хотя бы до её плеча. Но она ускользала, я напрягался, стараясь коснуться её. В какой-то момент мне это удалось, отчего она замерла, словно раздумывая надо ли поворачиваться. «Мила!» — я позвал её, чтобы развеять её сомнения в том, кто её тронул. — «Мила!». Она повернулась, и надо мной нависло незнакомое мне лицо.
— Я не Мила. Ты ещё спишь? — Незнакомка, сверкая точками звёзд, погладила меня по щеке, отчего я проснулся. Незнакомка, действительно, сидела с ногами на кровати в моей каюте.
— Ты кто? — Щурясь со сна, я присел. — Помощник, свет! — Но рука, тонкая, горячая рука, нежно закрыла мне рот, заглушив мою команду.
— Зачем нам свет? — Голос был также нежен, как и руки. — Разве нам так не хорошо?
— М? — Смог промычать я в ответ, проснувшись окончательно.
Мою попытку отнять её руку от своего рта незнакомка заглушила поцелуем, от которого у меня закружилась не только голова. Так нежно страстно, дурманящее никто меня не целовал. Даже Мила.