…Валя вспоминала, как она, вставая с пола, с треском отлипла от линолеума — на полу остался отпечаток золотых ягодиц. Потом ее все-таки докрасили до конца — все тело сверху донизу, по второму кругу. Краска холодила, стягивала кожу; Валя была вся липкая, как в варенье — ужасно хотелось облизнуться, протереть глаза, вагину, зад. Потом ее высушили феном, и это было приятно…
Потом — подсохшая Валя подошла к зеркалу, и… В который раз за сегодня! но — сейчас это вообще невозможно было выдержать…
Ничего человеческого, живого в золотой статуэтке, блестевшей из зеркала, не было, — только глаза, сверкающие из-под решетки золотых ресниц, составляли странный контраст блеску тела… Валя была в ужасе — кожа ее, покрытая многими слоями краски, отливала настоящим металлическим глянцем, ровным, неживым, — но не могла не признать, что это ужасно, невероятно красиво.
Золото, с его отливом и отражениями, неожиданно заострило нежную пластику Валиного тела, сделало ее нервной, ломкой. В Вале, как в зеркале, отражались предметы — в животе, в коленях, в лысине — и Валю это почему-то волновало до жути. Роскошь золота, в которое превратили Валю, кружила ей голову, и — она уже увлеклась: входила в образ ожившей статуэтки, рожденной в металле, но получившей живую душу. Золотой отлив собственной кожи дурманил впечатлительную Валю, как раньше — эльфийский макияж, только еще сильнее.
Фотосессия прошла блестяще. Валя вжилась, как актриса, в роль ожившей статуэтки — страдающей, но не умеющей победить свою металлическую природу, — и Миша вдохновенно танцевал. Валя была почти пьяной — она выпила ровно столько, чтобы выключить все тормоза, и при этом не потерять контроль над движениями, — и принимала самые откровенные позы. Ей снимали крупным планом грудь, вагину, — и в ней стала закипать новая волна возбуждения…
Боже, какая я ненасытная! — успевала думать Валя. Она никогда не знала себя такой…
***
Валя была страстно и ревниво влюблена в своего мужа. Он, хоть и был «павлином» — любил девичье общество — до Вали не знал женской ласки, и они лишились девственности друг с другом, незадолго до свадьбы. Сергей был неопытным и горячим, Валя — тоже, и оба они не знали, как переплавить кипящее возбуждение — в высшее блаженство. Им казалось, что их секс — и есть настоящий рай: они наслаждались наготой и близостью друг друга, не зная, что способны на большее. Валя, как правило, оставалась неудовлетворенной, стесняясь сказать об этом Сергею; он же был легковозбудимым — ему казалось, что «буря страсти» – лучший подход к женщине. И — неутоленное желание накапливалось в Вале, дожидаясь своего часа…
В ее жизни было два эротических потрясения — когда настоящие, неистовые оргазмы разрывали ее пополам. Первое случилось, когда ей было 16 лет. Было это еще до встречи с Сережей — тогда у нее были длинные, ниже плеч, темно-русые пряди. Она купалась голой в укромной заводи, а ее укараулили мальчишки… Подошли к ней, обступили… пацанва лет 12, для Вали, фигуристой, грудастой девушки — мальки, мелочевка. Настроены они были скорее заинтересованно, миролюбиво, насиловать Валю не собирались — им, наверно, и не приходило в голову, что это возможно. Они явно видели впервые в жизни «живую» женскую наготу, и им ужасно хотелось все рассмотреть поближе. И пощупать…
Валя, конечно, пыталась вначале удрать, но — когда убедилась, что опасности нет, и стыд постепенно вытеснился гордостью за свое тело, свою притягательность — тогда Валя, переборов себя, встала среди мальчишек голая, чувствуя себя взрослой, снизошедшей к детским слабостям. Она разрешила щупать себя, удивленно впитывая стыдно-сладкую дрожь от прикосновений к телу.
Конечно, мальчишек интересовала ее писька и то, как она устроена. Валя даже легла, раздвинув ноги, чтобы им было удобнее все изучить — и несколько пар мальчишеских рук шарили по ее гениталиям, щупая все, что попадалось.
Все это странно, непривычно волновало Валю — она истекала соком, в котором немедленно перемазались мальчишеские руки, маялась, дрожала, задыхалась — и… Внезапно она почувствовала, что сейчас случится Что-то, чего нельзя допустить, — рывком подскочила, и… побежала прочь, как ошпаренная. Удивленные мальчишки не преследовали ее.
Валя бежала, что называется, не взвидя света, — голая, на глазах у прохожих, — и чувствовала, как ее настигает и заползает в нее то самое Что-то. Именно тогда она запомнила ощущение холодящей влаги между ног — Валина промежность была залита соком, и ее холодил встречный ветер…
Она вдруг круто повернула в кусты, упала там на траву — и там ее настигло Это. Оно оказалось неописуемо приятным — в голую Валю словно втекла радужная река, пронзая сиянием каждую ее клеточку… Валя корчилась на траве, хлюпая рукой у себя в вагине и глядя мутными глазами в небо, — ей казалось, что она парит среди облаков, растворяясь в радужной голубизне…
Валя давно баловалась мастурбацией, но ее маленькие оргазмики не шли в ни в какое сравнение с этой невероятной радужной пыткой, разорвавшей ее, как бомба, на мелкие кусочки.
Потом — несколько часов она лежала в изнеможении, глядя в небо и слушая ветерок; потом — пряталась, как зверь, в густой траве, выжидая темноты; потом — вернулась, оглядываясь и припадая к земле, на четвереньках за одеждой, которую чудом никто не украл — и снова купалась, растворяясь в прохладной воде… Маме соврала, будто заснула на траве.
Впечатлений от этого случая ей хватило на много мастурбаций вперед.
С тех пор ее стал мучать эротический кошмар: ей снилось, как ее, голую, осматривают, щупают, ласкают, сношают совершенно незнакомые люди… Она стеснялась этих снов – Вале казалось, что в ее эротических видениях должен участвовать только ее Сереженька, — но они приносили ей необыкновенное, мучительное наслаждение, которое порой оборочивалось настоящим оргазмом — без мастурбации, без усилий. Эти «сонные» оргазмы посещали Валю раз пять или шесть, и были равны по сладости тому, первому…
И вот — сегодня, когда Валя содрогалась от Мишиных прикосновений, к ней вернулась дрожь, растворявшая ее, как сахар в горячем потоке, тогда — на берегу, когда ее щупали мальчики…
Валя вспоминала свои сны. Вся безумная фотосессия сегодняшнего дня была для Вали ее тайным сном, волшебно перелившимся в явь — поэтому она была так напугана и так стыдно счастлива.
***
Второй случай был связан уже с Сережей. Однажды — после первой Валиной стрижки-перекраски — Сережа, увидев ее преображенной, обомлел, влюбился заново, — а гордая, счастливая Валя уносилась в небеса.
Это был день, особенный для них. Стояла весна, апрель… Они, пьяные от своей любви, пришли тогда к Вале домой — никого не было, мама с папой где-то задержались, — и Валя позволила Сергею раздеть себя. Долго не позволяла — а сейчас… было невероятно упоительно плюнуть на все запреты, отпустить тормоза — и окунуться в искрящийся поток.
Скоро она оказалась голой… Ей впервые в жизни целовали соски, и через пару минут она билась в любовной истерике. Страшно, бешено хотелось разрядки; но она тогда и подумать не могла, чтоб ласкать себя при Сереже. А тот наловчился, вошел во вкус — теребил, дразнил, всасывал, мял, вдавливал… Валя начинала хрипеть, пытаясь выплеснуть из себя невыносимо сладкое напряжение…
…Как вдруг Сережина рука поползла к ее вагине, но не спереди, а сзади — сквозь ягодицы. Не прекращая мучить соски, он пролез рукой между мягких половинок, «одев» всю ее промежность вместе с анусом на свою руку, и подобрался к вагине — начал щупать ее, забрался внутрь, нашел клитор…