— Майку мою притащи из кухни, — велела я и украдкой проследила за ним.
Вау! Джинсы ему и в самом деле здорово шли. Волосы растрепались, а на физиономии остались следы сливок. Я перевернулась на живот и стала читать названия. Там была парочка обожаемых мною жутиков, одна стрелялка и какие-то «Генералы песчаных карьеров», фэнтези, наверное. Я стала выбирать между жутиками. Один был про вампиров, другой – про пришельцев.
Когда пришёл Серёжка, я спрятала их за спиной и спросила в какой руке. Он с усмешкой посмотрел на меня и предложил посмотреть сначала этих самых «Генералов».
— Правда, они на испанском языке, но я буду переводить.
Я покосилась на него, а он, не дожидаясь вопроса, добавил:
— Мама у меня переводчик испанского. Я с детства двуязычный.
Ух, ты! Вот этого я про него не знала! Я села и протянула руку за майкой. Он снова ухмыльнулся и не отдал, а зашвырнул её в дальнее кресло.
— Понимаю, — язвительно сказала я. – Ты в трудном положении. Так, полагаю, тебе будет легче остановиться.
Вместо ответа он включил дивидишник, расположился на диване с большим комфортом, а потом притянул меня к себе на колени. Я тут же вспомнила откровения Наташки о походе в кино и фыркнула.
— Будешь хихикать, дам в лоб, — объявил Сергей и помог мне устроиться поудобнее.
Фильм оказался неожиданно хорошим, про латиноамериканских беспризорников. Два главных героя были нашими ровесниками, и у них там была любовь. Серёжка переводил синхронно, без запинки. Видимо, он уже много раз смотрел фильм. Кончилось там всё плохо, героиня умерла. Когда её хоронили в море под душераздирающую песню, я уже вовсю исходила слезами. Серёжка бросил переводить и стал губами собирать слёзы с моего лица.
Его рука снова оказалась на моей груди. Бюстик он ненавязчиво стащил с меня, когда там шла сексуальная сцена. Это был классический половой акт, снятый во всех анатомических подробностях, но до такой степени красиво, что я, поглощённая происходящим на экране, даже не заметила, что меня раздевают. И вот теперь я принимала его ласки, поворачивала лицо, улавливая, куда лягут его поцелуи. Он расстегнул пуговицу у меня на бриджах и вопросительно заглянул в глаза. Вместо ответа я заставила его стащить с себя рубашку. Его плечи по-прежнему сводили меня с ума.
Потом мои бриджи полетели всё в то же кресло.
— Поль, — попросил он прерывающимся голосом, — скажи, если не хочешь.
Ага, скажи! На меня накатила такая истома, что говорить я всё равно не могла. Я только положила руку на то место на его джинсах, где что-то жило своей отдельной жизнью и рвалось на волю. Серёжка зашипел и принялся быстро из них выбираться. Потом у меня периодически начало отключаться сознание. В какой-то момент мы оказались на полу уже совсем без ничего. Он покрывал меня поцелуями и из него буквально сыпались ласковые словечки – пополам русские и испанские – все эти «солнышко», «девочка моя», «гатита», «куэрида»… Его руки скользили по моему телу, трогали грудь, обхватывали талию, оказывались между ног, потом я ощутила в себе его пальцы и будто очнулась. Вместо истомы пришло дикое желание соединиться с ним. Я нашла рукой его напряжённый член и погладила его, почувствовав, как он дрогнул и ощутимо толкнулся в мою руку. Мне хотелось что-то немедленно делать, как-то действовать, но в голове было пусто, и я никак не могла сообразить, как мне быть.
— Тише, куэрида, — попросил он, — позволь… Я сам…
Он развёл мои судорожно стиснутые бёдра, перекатился на меня, и я почувствовала, как его горячее орудие уткнулось мне во влагалище.
— Будет совсем недолго больно, куэрида, — сказал он. – Ты только не бойся…
И я ощутила, как он двинулся в меня, пробираясь с трудом, но не останавливаясь. В какой-то момент стало действительно больно очень сильно, а потом что-то случилось и появилось просто жжение пополам с угасающей болью. Он вошёл в меня до конца и тихо пробормотал:
— Уже всё, куэрида. Не плачь.
Я заметила, что всхлипываю, и перестала. Я потянулась к нему – поцеловать. И он послушно склонился к моим губам. До самой переносицы у него свисали влажные потемневшие пряди, а глаза казались чёрными. Губы были сухими и воспалёнными. Он закрыл ими мой рот и стал потихоньку двигаться во мне. Сначала было немного дискомфортно, но это скоро прошло. Я снова ощутила нарастающее возбуждение, и обхватила ногами его талию, принимая в себя его член на всю глубину. Он приподнялся на руках. Я увидела его побледневшее, очень серьёзное и очень красивое лицо. Он тяжело дышал и часто переглатывал.
Когда-то моя бабуля в порыве откровенности сказала, что нет ничего приятнее для женщины, чем тяжёлое дыхание молодого крепкого мужчины над ней. Теперь я поняла, что это значит. Сергей двигался всё быстрее и быстрее, на секунду замирал и начинал снова. За это время я несколько раз возносилась до небес, почти теряя сознание, и соскальзывала обратно на землю. И вот настал момент, когда он вошёл особенно глубоко, потом резко выдернул из меня член, и я почувствовала, как на живот ко мне падают тяжёлые тягучие струйки. Некоторое время он не двигался, а потом снова вернулся в моё лоно и сделал несколько сильных толчков. При последнем я ощутила, как всё во мне сжалось, охватывая его член, а Сергей, обессиленный, упал на меня и затих. Он всё ещё тяжело дышал и бормотал:
— Спасибо, куэрида, девочка моя, желанная моя…
Потом мы с ним уснули, там же на полу, не расцепляясь. Проснулись примерно через час от того, что замёрзли. Сергей рывком подхватил меня на руки и перетащил на диван, укрыл пледом и сказал, что приготовит кофе. Потом он влез в плавки и ушёл на кухню, шлёпая босыми ногами по линолеуму. Я начала согреваться.
В кармане его джинсов вдруг сработал телефон. Сначала было «ди-линь», а потом «Серёжа, ответь, это мама»… Я поднялась, завернувшись в плед, извлекла из кармана мобильник и пошла с ним,бормочущим, на кухню. Сергей обернулся на звук, глянул на часы и тихо выругался. Он благодарно кивнул мне и взял телефон.