Хорошая, плохая училка. Часть 3

Хорошая, плохая училка. Часть 3

Домой Мариночка шла медленно, все еще переживая свое ужасное грехопадение. И даже не то, что ученик кончил ей на грудь или бил линейкой по соскам, а то, что она позорно кончила во время этих непристойностей. Сумку она держала на отлете, словно в ней лежала мина замедленного действия… Но ведь это так и было! То нижнее белье, которое ей предложил надеть Антон под обычную одежду, уже взрывало все устои порядочности, даже будучи в сумке. А когда оно будет на ее теле? Она же будет осознавать себя настоящей шлюхой! И тот факт, что Антон под ее чутким руководством может стать лучшим учеником в городе, во всяком случае, по химии, едва примирял ее с действительностью.

Хуже всего было то, что едва молодая учительница вспоминала об оргазме, заставившем ее невообразимо неприличным образом кричать и извиваться перед собственным учеником, как нежные щечки румянились, между бедер начинался неконтролируемый процесс увлажнения, ротик чуть раскрывался, а грудь начинала бурно вздыматься, совсем не в такт неспешной прогулке. Почти каждый раз после этого Мариночка ловила на себе заинтересованные взгляды встречных самцов. Она знала, что привлекает мужчин своей большой грудью, длинными стройными ножками, кукольным личиком, на котором сияют за стеклами изящных очков лучистые глаза в обрамлении длинных ресниц. Сейчас привлекательность ее стройной фигурки подчеркивалась светлым плащиком с затянутым на тонкой талии кушаком… Но сейчас эти взгляды, и раньше переносимые с трудом, и вовсе словно пригвождали ее к позорному столбу. Как будто все эти самцы знали, что ее трусики промокли, а ротик раскрывается для того, чтобы издать стон порочной страсти. Мариночка старалась принять свой обычный неприступный вид и ускоряла шаг… Но щечки ее пунцовели пуще прежнего, ведь все, о чем могли подумать эти похотливые самцы, было правдой!

Дома учительница на автопилоте приготовила поесть, немного позанималась домашними делами, и наконец, уселась перед телевизором. Ее самочувствие немного улучшилось. Не смотря на то, какими методами она стимулировала в Антоне тягу к знаниям, ее педагогический успех был на лицо: талантливый ученик перестал филонить, и в журнале напротив его фамилии уже красовались две пятерки. Пухлых губок коснулась улыбка, этот парниша далеко пойдет, если она сможет удержать его на выбранном курсе… Тут лицо Мариночки снова омрачилось. По всему выходило, что на выполнение реферата она своей покорностью и готовностью выполнять любую его прихоть уже простимулировала. Но вот в дальнейшем, как заставить ученика учиться на отлично?… Неужели ей придется все же надеть это жутко развратное белье? Учительница почти бегом направилась в прихожую и лихорадочно рванула розовый пакет. Все оказалось еще хуже, чем думала Мариночка — и минималистские трусики и такой же бюстгальтер были совершенно прозрачными. Это выяснилось, когда под невесомой тканью оказалась изящная ладонь. Учительнице оказаться в таком виде перед учеником? Нет, только не это! Пусть делает с ней все, что хочет, но она это не наденет!

И все же на следующий день Мариночка взяла в школу оба пакета, и нераспечатанный пакет с чулками и пакет с небрежно скомканными розовыми вещами, предназначенными для падших женщин. Антон обещал зайти под вечер, а за учебный день, может, она и передумает. В конце концов, ей необходимо добиться, чтобы способный ученик не губил талант, а развивал и совершенствовал его. Пусть даже ей придется стать такой порочной, если по-другому ей не добиться результатов!..

Антон пришел после второго урока…

Молодой, веселый, с озорной улыбкой он подмигнул своей учительнице и сказал:

— Марина Михайловна, я пришел проверить, как вы нарядились под одеждой. Надеюсь, вы готовы из меня делать всезнающего монстра химии и хорошо подготовились к процессу моей стимуляции? Пойдемте-ка в лаборантскую проверим, все ли на месте.

Мариночка опешила, нервно поправив изящные очки. Как же так, ведь Антон говорил про вечер… Ее губки задрожали, но не от обиды на ученика, а от собственной глупости: она сама, из собственного упрямства, сейчас может погубить все, чего она добилась за предыдущие дни! Как овечка на заклание, учительница, покаянно склонив головку, поплелась за учеником.

В лаборантской ученик сел на единственный стул и поставил учительницу перед собой, а затем без стеснения приподнял край юбки. Плиссированная юбка была как раз очень удобной для этого действия — широкая внизу, она приоткрывала стройные ножки чуть выше колена, поэтому Антон без труда вздернул подол и недоуменно поднял голову.

Мариночку раздирали противоречивые чувства. Прежде всего, ее терзал жгучий стыд из-за того, что она уже в третий раз предстает перед учеником с задранной юбкой! К этому невозможно привыкнуть, особенно если под заинтересованным взглядом между ног вдруг образовывается сладкая тяжесть, а в трусики просачиваются капельки влаги. Нежные щечки запунцовели, и Мариночка крепко зажмурилась от унижения, прижав ладони к нижней половине лица, словно таким образом могла защититься от позора. Кроме того, ей было ужасно стыдно, что так подвела своего ученика. Он старается, трудится, не только выполняя домашнее задание, но и готовит реферат… А она? Она даже не соизволила сделать то, от чего, может быть, зависит его успех!

Ну, и поделом ей! Значит, будет вот так стоять перед учеником с задранной юбкой и терпеливо сносить все, что ей уготовано.

— Марина Михайловна! Как же так, — услышала Мариночка сквозь шум колотящегося сердечка, — я со всем усердием тружусь на ниве химии, а вы? Вы не хотите простимулировать мое рвение такой малостью, как красивое нижнее белье?

— Прости-прости, Антон, — Учительница, по-прежнему не открывая глаз, едва не плакала от унижения и от очередного допущенного провала в педагогической деятельности. Она закусила на мгновение пухлую губку, потому что то, о чем она собиралась сказать, было просто чудовищно: — Если хочешь, накажи меня…

— Ну, что ж, Марина Михайловна, я так разочарован и рассержен, что первую часть наказания вы получите прямо сейчас. Поворачивайтесь и не вздумайте даже шелохнуться или возражать, пока я вас наказываю. Может быть, если вы все сделаете правильно, я смогу простить вам небрежность в воспитании во мне отличника химии.

Мариночка повернулась к стене и обреченно вжалась в нее своей упругой грудью и щечкой. Что ж, если это ей поможет в замаливании греха перед Антоном, то пусть он ее отшлепает!

— Прогнитесь, Марина Михайловна! — услышала она и послушно вздернула попку вверх, одновременно уперевшись в стену локтями и лбом, чтобы Антону было удобнее ее наказывать. Одновременно она еще больше зажмурилась от стыда, потому что сейчас она уж точно походила на тех развратных шлюх со случайно открытого сайта. Особенно непристойной ее поза оказалась, когда юбку небрежно вздернули на пояс.

Увесистый шлепок ладонью по попке заставил ее содрогнуться всем телом. Но не только от не слишком сильной боли и позора, но и от того, что удар отдался во вдруг набухших половых губках пульсирующей сладкой болью.

Мариночка приготовилась к новому шлепку, кусая губы, чтобы не застонать, когда Антон снова ее ударит, но ученик неожиданно сдернул вниз колготки вместе с трусиками, одним махом спустив их до середины бедер. Учительница едва не упала от пронзившего ее чувства острого унижения, ведь она стояла, прогнувшись, словно специально демонстрируя свою текущую дырочку собственному ученику. А она еще минуту назад думала, что представляет собой подобие тех порочных женщин на фото! Нет, тогда она была почти целомудрена по сравнению с нынешней позой, совершенно развратно прогнувшись и понимая, что Антон беспрепятственно может рассматривать ее наверняка порочно раскрывшуюся щелку, к тому же капелька за капельку выпускающую влагу.

Тем не менее, не смотря на то, что пол уходил из-под ног, молодая учительница не посмела ни возразить, ни воспрепятствовать, она отлично помнила — Антон велел даже не шевелиться,не то что сопротивляться. Поэтому Мариночка с обреченностью рабыни покорилась неминуемому наказанию. Однако чаша унижения еще не была выпита до конца, ученик, видимо недостаточно насладившийся открывающимися видами интимных мест своей учительницы, приказал:

— Марина Михайловна, расставьте ножки пошире.

Цепенея от ужаса и нереальности происходящего, Мариночка все же смогла перебороть себя, ведь этого от нее требовала ее величество наука, во имя которой она и шла на такие жертвы. Учительница, переступив ладными ножками, раздвинула их так широко, насколько было возможно. Большего она сделать не могла — резинка от трусиков и собранные в жгут колготки больно врезались в бедра.

Мариночка зажмурилась и закусила губку в ожидании наказания. Ей казалось это невозможным, но она была уверена, что Антон начнет шлепать ее прямо по мокрой щелке, раз за разом выпускающей влагу. Наказание, безусловно, было справедливым, ведь она едва не предала своего ученика и его тягу к знаниям. Что ж, теперь пришел черед расплаты, и она вытерпит все, что ей уготовано. Вот только почему она ждет шлепков с губительным восторгом, ощущая, как приближаются грешные, ужасные по своей сути, но таки приятные по факту, толчки внутри?

И все же учительница оказалось не готова к тому, что произошло дальше. Ее ученик вдруг резко ввел в нее пальцы, да не один, а по ощущениям не меньше двух, причем эти пальцы вошли резко и сразу, что (увы, это приходилось с горечью признать) она обеспечила сама, потому что текла, как последняя дрянь. Ко всему прочему Антон принялся попросту иметь ее пальцами так жестко и быстро, насколько это было вообще возможно.

В первые мгновения Мариночка просто застыла в ступоре. Ее глаза за стеклами очков изумленно раскрылись, как и ротик в немом вопросе «За что?». Было больно и немножечко сладко, но она была не в силах сразу осознать, что ученик просто трахает ее пальцами, а она стоит, покорно раздвинув ножки, прогнутая в спинке и, главное, безропотно предоставляя собственному ученику право рассматривать весь процесс во всех безнравственных подробностях, словно распутная девка.

Дикость того, что делают с ее телом, заставила ее встрепенуться. Нет, она не посмела воспротивиться, чтобы соскользнуть с долбящих ее пальцев, или сменить позу на хотя бы чуть менее вызывающую и развратную, ведь Антон приказал в самом начале даже не шевелиться. Так как она могла помешать ему делать это грязное дело? Мариночка не позволяла признаться себе, что не только забота об оценках руководит ее бездеятельность. Ведь где-то загнанная в самые глубины подсознания билась мысль о том, что она желает вот так стоять, как самая настоящая шлюха, и послушно принимать все, что в пожелает в нее загнать ее ученик…