— Я тебя ненавижу.
— Где ты была? – спросила я.
Она пожала плечами. Я втащила ее через порог.
— Что случилось?
Она проигнорировала. Шагнула вглубь комнаты и расстегнула рубашку.
— Нравлюсь?
— Да. Очень. Ты же знаешь…
— Ты меня любишь?
Я удивленно подняла брови:
— К чему это?
— Отвечай!
— Я не знаю… Послушай, зачем такие вопросы? Ты же знаешь, что это сон. Ты… Ты что, ревнуешь?…
Она нахмурилась и не ответила. Я приблизилась к ней и попыталась обнять, она оттолкнула. В этой мокрой рубашке, по-детски обиженная, она была умопомрачительно мила, трогательна и… чертовски соблазнительна.
— Кошка, что за мысли? Ты сама не свободна.
Ее глаза яростно сверкнули, на скулах заиграли желваки. Но я знала ее. Знала, что творится у нее внутри.
…Я рывком сорвала с нее рубашку, развернула и грубо припечатала ее собой к холодной стене, вминая грудь и живот в шероховатую поверхность.
— Тебе можно, а мне нельзя?
Она запротестовала и попыталась вырваться. Но я держала крепко. Свободной рукой я расстегнула ее джинсы и запустила руку в промежность. Она была мокрая.
Схватив ее в охапку, я потащила ее в спальню. По дороге мне кое-как удалось раздеть этот беснующийся комок гнева и снова зафиксировать ее руки за спиной. После чего я повалила ее на пол и подмяла под себя. Она не оставила попыток освободиться.
Я звонко шлепнула ее по ягодице, и она внезапно утихла. Видимо, от неожиданности. Чем я и воспользовалась, тут же поцеловав мгновенно покрасневшее место. Затем я сжала зубами ее загривок. Ее тело напряглось. Я осторожно вставила пальцы в ее пещерку. Она шумно выдохнула, но сопротивления я не почувствовала. Посему я решила действовать смелее и через несколько минут уже вовсю размашисто трахала ее лоно. Видимо, ей понравилась скорость или двусмысленность ситуации, но подмахивать она стала практически сразу.Смазка была вязкой, терпкой, медленно стекала по ее ногам и собиралась в моей ладони. Запах дурманил, атмосфера была так раскалена, что мне хотелось только одного – отодрать, оттрахать и отыметь ее как сучку. Как свою самку. Как это больше не сделает никто другой.
Смочив в ее соках свой большой палец, я уткнула его в морщинистый кружок ануса. Она запротестовала. Это еще больше раззадорило меня. Я без предупреждения воткнула палец в узкий коридор, при этом сильнее сжав зубы не ее загривке.
…И она открылась. Самка, которая сдерживалась внутри нее, наконец проснулась. Она стонала, кричала, рычала, скулила и взвизгивала все то время, что мои пальцы полировали ее дырочки. Впрочем, удачно доставалось и клитору. Ее тело извивалось, изгибалось и откровенно билось в истерике.
…Через несколько секунд она кончила. Кончила бурно, неистово, исступленно. Опустошилась. Изошла вся, без остатка. Я выжала ее. И снова, мурча, она нежилась в моих объятиях, покрывая мое тело поцелуями.
— Я… — договорить мне не дали. Она ловко заткнула мне рот какой-то тряпочкой. Я с изумлением уставилась на клочок ткани. Это были ее трусики.
— Пусть это будет твой трофей, — промурлыкала она, оскалившись, — и мне плевать, если кто-то у тебя его найдет. Но я за ним скоро вернусь.