\»Сегодня что-то должно произойти, что-то нехорошее, или наоборот хорошее\» — чувствовала Анна по дороге на работу. Жаркая, летняя июльская московская жара давила на мозги. Раскаленный воздух, душные автомобильные пробки, забитые до отказа потными телами вагоны поездов метрополитена — все это не оставляло двадцатипятилетней девушке большого выбора в одежде. Белая, тонкая почти прозрачная блузочка, черная обтягивающая юбка — много выше колен, чем в принципе положено по офисному дресскоду, да еще и с вырезом, но на это в такую жару на работе никто не обращал внимания — все сами оголялись, как могли. Длинные стройные голые ноги обуты в изящные черные босоножки на высокой шпильке — как начальница своего отдела, Анна могла позволить себе приходить в чем душе угодно, но все-таки старалась соблюдать офисный вид, и от своих подчиненных требовала того же. Единственным отступлением от правил были высокие каблуки — маленькая слабость стройной женщины. Ими она словно подчеркивала свой и без того высокий рост (около 180 см.) Завершало туалет тонкое атласное белье, естественно белого цвета.
Изящный лифчик лишь едва закрывал соски больших упругих грудей девушки, оставляя широкое поле для фантазии.
Жара, жара убивала всех. Скорей бы скорей добраться до офиса — видок, конечно, тот еще, но ведь не станешь же объяснять каждому встречному, что на работе кондиционер неисправен. Хорошо хоть работа недалеко от дома — пять минут быстрым шагом, и ты уже поднимаешься в прохладный, (прохладный? ага! наконец этого негодяя починили) офис.
— Здравствуйте Анна Сергеевна — две ее подопечные ангельским голоском приветствовали начальницу.
Компания на \»И\», как их называла Аня: Ира и Инна. Две молодые вертихвостки, еще недавние студентки быстро нашли общий язык между собой, и со свойственной молодости бесшабашностью принялись досаждать своей \»глупенькой стерве\» (так между собой они называли Анну).
Глупой и необразованной мало у кого бы язык повернулся назвать Анну Сергеевну с ее то престижным образованием и начитанностью, но глубокое душевное всепрощение, какая-то внутренняя пассивность и застенчивость выдавали в ней все еще юную провинциалку пуританского воспитания. Конечно, жизнь мегаполиса наложила на нее свой отпечаток (те же высокие каблуки, да сегодняшний непонятно почему яркий макияж), но в душе она всеми силами боролась с \»низостью\» и \»извращенностью\» большого города.
За это в тайне, даже от самих себя, и презирали ее две подруги. Обе коренные москвички, они видели в ней некую слабость и инстинктивно, словно две хищницы, искали путь к своей \»жертве\».
Начальница отвечала им тем же, хотя ничем большим, как извинением именно с ее стороны это не заканчивалось. Она всегда извинялась, даже если была права, стараясь то ли шуткой, то ли каким-либо еще способом сгладить острые углы в их отношениях. Очень часто ей это удавалось: используя свою природную обаятельность и теплоту души, она легко разряжала обстановку, но иногда+. Иногда ничего не получалось, и Анины извинения звучали робко и неуверенно. В такие моменты щеки ее краснели, а дыхание становилось прерывистым. Надменный взгляд \»победительниц\» вызывал в ней противоречивые чувства: с одной стороны это было очень стыдно извиняться при полном отделе перед своими подчиненными, да еще и младше ее по возрасту, но с другой+. Такие взгляды и сопутствующие им унижение вызывало волну чего-то теплого и волнующего. Поэтому девушка и помыслить не могла об их увольнении, хотя остальные сотрудники ей часто об этом намекали.
Две подруги жадно уставились на обнаженные ноги только вошедшей начальницы. Обычно такие взгляды прячут, ну, или, по крайней мере, делают вид, что прячут, от объекта осмотра, но компания на \»И\» не предприняла никаких попыток скрыть похотливый огонек, разгоравшийся в их глазах. Как любая красивая девушка, их молодая начальница прекрасно умела читать такие огоньки, правда до сего дня она замечала их только у мужчин, поэтому не знала, как отреагировать на такое поведение ее работниц.
Попыталась вновь отшутиться:
— Ох, ну и жара! Когда же она закончится? А вам, девочки, разве не жарко? — вопрос был в тему, потому что обе, будто сговорившись, были в строгих костюмах темных цветов (может, знали, что кондиционер починят?).
Ответа она не дождалась, так как те, к кому был обращен вопрос, продолжали пожирать глазами теперь уже ее всю, с ног до головы, и, казалось, ничего вокруг больше не замечают. В гробовом молчании девушка продефилировала к своему законному месту в конце помещения у самого окна. Свою походку она сопроводила игривым покачиванием бедер, хотя ни для кого и никогда так не ходила, даже перед своим бывшим (чтоб его, скотину!).
Анна Сергеевна не хотела так двигаться, но тело, как часто бывало с ней и раньше, совершенно не слушалась импульсов, идущих из образованной головки, а поддавалось иным импульсам, чувственным, запретным, непорядочным, идущим с глубины ее проснувшегося подсознания.
День действительно казался необычным, хотя бы потому, что кроме них троих в отделе никого не ожидалось — все разъехались по отпускам. Такая же ситуация наблюдалась и в остальных отделах фирмы, пустынные коридоры навевали Анне непонятные, волнующие мысли. Она оказалось совершенно одна со своими соперницами, и не будет никого, кто смог бы ее поддержать, если обстановка вновь накалится, как это не единожды случалось ранее.
\»Может, поэтому я так разоделась и так вульгарно себя веду? Я ведь знала, что сегодня целый день проведу с ними одна, а ведь по большому счету я никогда им не смогу ни в чем отказать. НИ В ЧЕМ!\» — неожиданная мысль током прошлась по всему телу женщины, впрочем, на самых эрогенных частях ее тела этот ток решил задержаться и стал превращаться в легкий зуд. Влагалище ответило незамедлительно, как и всегда отвечало в подобных случаях — внизу стало все мокро.
Первые часы превратились в сущее испытание — работа в голову идти никак не хотела; цифры, отчеты, проекты — все сливалось в одно расплывчатое пятно, перед большими красивыми глазами то и дело всплывали горящие искорки в темных зрачках Иры и Инны, тем более что они и дальше продолжали на нее посматривать. Легкое возбуждение волнами пробегало по всему телу от таких взглядов, а временами эти волны грозили перерасти в настоящий цунами, особенно когда две подружки одновременно устремляли взор на свою начальницу. Не находя себе места, Анна часто выбегала в коридор к автомату с кофе, чтобы привести свои чувства в порядок. Естественно не забывая качнуть бедром и глупо улыбнуться перед своими работницами. \»Зачем я это делаю?\» — проносились мысли в голове, \»Как же глупо я выгляжу!\». Но что-либо поделать с собой она не могла. Почему-то такая открытость собственного тела перед девочками вызывало чувство горячего стыда, и это непонятным образом разжигало в ней страсть. В такие минуты компания на \»И\» представлялась очень даже хорошими симпатичными девушками. Милое веснушчатое личико Инны с прямыми темно-рыжими волосами до плеч очень красиво сочеталось с темно-коричневой блузкой и такого же цвета штанами. Ира же вообще красотка: вся в черном, с длинными вьющимися волосами цвета воронова крыла, тонкий прямой нос и волевой рот с всегда надменной улыбкой. Почти болезненная бледность лица дополняла образ обольстительной вампиршы, буде такие могли существовать в этом мире. Обе стройные, хоть и не с такими пышными формами как у своей начальницы, они могли рассчитывать на толпы поклонников, по крайней мере, еще десять лет уж точно.
Что-то нужно было решать. Сиденье под ней уже стало мокрым, хорошо хоть юбка черная — влажное пятно не будет видно (или будет?). Ничего лучшего не придумав, Анна Сергеевна снова вскочила и быстрыми шагами направилась в дамскую комнату, в надежде, что там голова прояснится. Всем своим существом она чувствовала на своей виляющей (\»опять виляющей!\» — отчаянная мысль прорвалась сквозь бурю эротическихобразов) попе две пары горящих глаз. Эти взгляды, казалось, прожгли дыру на том месте, где теоретически должно было располагаться пятно — свидетельство ее порочности — и теперь медленно поджаривали атласную кожу ее ягодиц. Как ошпаренная двадцатипятилетняя женщина со всех ног припустила к заветному клозету.
Захлопнув за собой дверь, она вступила в легкий полумрак помещения. Каблуки босоножек гулко стучали по серой плитке. Здесь было намного прохладнее, чем у них в офисе, и здесь она была одна. Правда никакой прохлады женщина не замечала, все ее тело охватил сильный жар, сердцем которого было ее междуножье. Подойдя к зеркалу, Аня принялась поправлять прическу. Длинные (до пояса) волосы соломенного цвета сильно растрепались, и не было больше смысла держать их в конском хвосте. С распущенными волосами из зеркала на нее смотрела очень симпатичная молодая девушка, способная украсить собой любой порно фильм. Ассоциация с порно фильмом в прекрасную головку пришла не случайно — именно такими распущенными и представляла себе Анна актрис подобного жанра. \»Боже, да на кого же я похожа!?\» — в который раз целомудренная мысль попыталась достучаться до Аниного сознания.
Ее размышления были грубо прерваны открывающейся дверью. Аня поздно спохватилось о своей ошибке — нужно было закрыть входную дверь в туалет. Компания на \»И\» такую ошибку не повторила. Щелчок закрываемой щеколды глухим ударом отозвался в сердце женщины, мгновенно перекочевав оттуда в пышные груди, от чего соски напряглись еще сильнее, хотя секунду назад женщина была уверена, что с такой твердостью ее соски еще никогда не стояли, и вряд ли когда будут.
— Так, так+Что это у нас здесь за грудастая шлюшка? — бархатным голосом проворковала Ира. Анне Сергеевне всегда нравился Ирин голос, такой мягкий, вкрадчивый и очень властный. Его низкий тембр взывал к ее тайной запретной натуре, пробуждая непонятно какие инстинкты. Поэтому, купаясь в волнах ее голоса, до Ани не сразу дошел смысл фразы. А когда же он все-таки дошел, щеки начальницы густо покраснели, глаза от такой наглости округлились, а с больших припухлых губ было готово сорваться ответное оскорбление.
Но голос Ирины, да и все сегодняшние переживания сделали свое дело. Что-то глубокое, чувственное, всепоглощающие проснулось в глубинах ее души. В таких глубинах, что даже ее собственное подсознание, чего уж там говорить о сознании, боялось туда заглядывать. И это \»что-то\» воспринимало фразу \»грудастая шлюшка\» как минимум не меньше, чем изысканный комплимент и полностью соглашалось со смыслом такой реплики.
Не находя слов, а точнее проглотив оскорбление, женщина неловко улыбнулась. Ее оппонентки медленным шагом подходили к своей начальнице.
Цок, цок — длинные спортивные ноги сами пятились назад, спасая свою впавшую в ступор хозяйку. Но и они спасовали, когда упругий зад, облаченный в черную материю юбки, наткнулся на непреодолимую преграду в виде дальней стены. А потом они и вовсе предали ее, позорно задрожав от возбуждения, когда резкий тонкий голосок Инны выдал мысль, к слову сказать, нечастую гостью в рыжей головке:
— А давай посмотрим, какие сиськи у нашей глупенькой стервы?
— Хммм+ — змеиная улыбка Иры говорила сама за себя. — Ты слышала, что ты должна сделать. Показывай! — в ее голосе звучал металл.