В голове у меня затуманилось, и я сама не заметила, как начала отвечать на поцелуй, который уже длился больше минуты и не собирался прекращаться. Мне было хорошо и свободно, по телу растекалось тепло, а внизу живота начался лёгкий зуд, и когда Катя обвила меня руками и начала поглаживать мою спину и ягодицы, то я не нашла ничего лучшего, как ответить ей тем же.
Я повторяла за ней все движения. специально для CandyFoto.com Она сжала мне ягодицу, и моя рука уже теребит её округлую попочку, она провела рукой по внешней стороне бедра, и моя рука повторяет её движения, а когда она расстегнула несколько верхних пуговиц моего сарафана, после чего просто скинула его с моих плеч, то я решилась на безумство и расстегнула свободную Катину блузку, которая прошелестела по её рукам и упала на пол.
Мы обе сделали шаг назад и замерли на миг. Я представила эту картину со стороны: огромная светлая комната, возле кровати с балдахином стоят две девушки, у брюнетки из одежды только трусики в мелкий
красный горошек, а блондинка в белой юбке свободного кроя и бюстгальтере. Вот блондинка делает шаг навстречу и захватывает губами сосок брюнетки, и по комнате разносится томное «мммммммм». Блондинка обнимает свою партнёршу и увлекает её на кровать. Ласки грудей продолжаются без остановки, то рукой, то губами, то одну грудь, то другую. На трусиках в мелкий горошек уже явно виднеется разрастающееся мокрое пятно, которое поглощает всё больше и больше горошинок.
Потом я плохо помню, что было.
Проснулась от трели мобильного, когда на дворе начало смеркаться. Высвободилась из объятий Катерины, которая спала у меня на плече и пошла искать среди разбросанных вещей телефон. Звонила мама и волнуясь спрашивала, где я и почему не брала трубку (и в самом деле 2 пропущенных — это ж надо было так отключиться).
— Мама, не волнуйся, мы с Катей в кино ходили, вот и не слышала звонка. Всё, уже бегу домой, — говоря по телефону, я ходила по комнате и искала свои трусики (сарафанчик и босоножки нашлись быстро, а вот трусиков видно не было).
— Не это ищешь? — насмешливый тон я простила в тот же момент, как пересеклась со сверкающими от счастья глазами Кати, она лежала на кровати среди белоснежных подушек и простыней и вертела на пальчике мои трусики.
— Да, их ищу, — но не успела я дойти до кровати, как Катя озорно улыбнулась и спрятала трусы под простынею, повозилась там, то поднимаясь на мостик, то задирая ноги, а после вытащила руку со своими ажурными белыми трусиками.
— Меняемся до завтра. К тому же они такие же мокрые, как и твои, — с этими словами Катя откинула простынь, расставила ноги и показала на огромное влажное пятно, которое теперь находилось напротив её писечки и смотрелось абсолютно нелепо на фоне детских трусиков в горошек.
Только сейчас я осознала, что стою посреди комнаты абсолютно голой и даже не пытаюсь прикрыться своим сарафаном. Катя снова неправильно истолковала мой ступор или правильно, а именно поэтому снова взяла инициативу в свои руки. Она грациозно поднялась с кровати, подошла ко мне и присела на колени. Настойчивые руки оторвали одну ногу от пола и продели её в трусики, потом тоже самое сделали с другой ногой, и Катя начала неспешное движение вверх, скользя ладонями по ногам. В районе попы она задержалась и, не одев трусики до конца, посмотрела на меня снизу вверх, а потом впилась длинным поцелуем в мою писечку.
— Аааааааач! — выдохнула я и выронила из рук сарафан, босоножки и сумочку с мобильным. — Что ты со мной творишь, меня же мама ждёт и волнуется. Мммммммм! — вырвалось у меня, когда юркий язычок прошёлся по мгновенно набухшему клитору. После чего Катя резко отстранилась, натянула трусики до конца и разгладила их сзади и спереди, от чего моя кожа ощутила прохладу влажной ткани трусиков.
— Мы же увидимся завтра? — снова ждущий и озорной взгляд. — Я ещё не всё получила от тебя, а ты даже ничего не начала получать от меня.
В тот же момент у меня пронесся перед глазами весь день — с утра и до того момента, пока мы не уснули в объятиях другу друга. И то, как после грудей Катя ласкала мою писечку, сначала руками, а потом язычком, как натирала мне пальцами клитор, зажав между зубами мой сосок, пока я бурно не кончила прямо ей в руку, как положила мою руку на свои трусики и дала прощупать сквозь тонкую ткань богатство белоснежной фурии, как оттолкнула мою руку при попытке поласкать её и снова принялась за мою писечку, доведя до очередного оргазма.
— Конечно увидимся! Если ты не спрячешь от меня своё сокровище!
— Не спрячу, — улыбнулась мне Катя, и мы слились в долгом поцелуе.
Через полчаса только мысли о Кате и нашей встрече завтра поддерживали меня в ссоре с мамой, даже не ссоре, а в обвинительном монологе о безответственности молодого поколения. Но выговорившись, мама успокоилась и, взяв с меня слово всегда перезванивать в случае задержки, отправила купаться и спать.
В ванной я долго поглаживала себя через Катины трусики, а потом запустила в них руку и начала неистово тереть свою писечку, задевая и клитор и внешние губы. Через пять минут я бурно кончила и снова замочила чужие трусы.
«На сегодня достаточно», — подумала я, сняла трусики и легла в ванну.
Но не тут-то было. Руки сами потянулись к вороху грязного белья, благо ванна была небольшая, вытащили оттуда белые трусики, и я начала вдыхать аромат своих и Катиных выделений. Вторая рука нырнула под воду, после чего я снова унеслась на крыльях блаженства, и от новизны ощущений (я ещё никогда не нюхала чужих трусиков) довольно быстро кончила.
Машину дёрнуло, и я проснулась. Мы уже выехали на просёлочную дорогу и, не смотря на мастерство вождения Катиного папы, который объезжал практически все ямы, нас ещё несколько раз тряхнуло.
— Ещё минут 15—20 и мы на месте, — мелодичным голосом произнёс Катин папа. Интересно, а у него есть что-то, чего он не умеет — и бизнес свой с нуля, и машина, и дом, и даже дача с бассейном.
Катя на автомате и в полудрёме притянула мои голову к своему плечу, и я решила ещё немного покунять.
А с Катиным папой мы познакомились при очень оригинальных обстоятельствах.
Почти неделю мы с Катей не могли насладиться друг другом, я с утра под предлогом прогулок в парке убегала из дому и возвращалась под вечер.
Мама на меня вообще внимание перестала обращать и целыми днями загружала себя никому ненужной работой по дому, поэтому не замечала моих горящих глаз и смены в поведении.