— Что?!
— Все эти годы я не жила. Жила только Гором, сыном, видела в нем тебя… Ну почему ты ушел? Почему послушал меня?!
— Анни… Скажи: если я нашел тебя через Всемирный мозг – значит, могут найти и другие? Полиция, враги?..
— Нет. Меня мог найти только ты. Разве тебе не объяснили?
— Что?
— Устройство Всемирного Мозга. Можно найти только того человека, который живет в тебе. Не тенью, не мертвыми картинками, а – как живой. Понимаешь? Иначе машина не фиксирует образ. Я ни в ком не живу… только в тебе, волчонок.
— Разве в тебя не влюблялись другие?
— Влюблялись – это не то. Влюбляются в выдуманный образ, в фантом. Таких, как ты, у меня больше нет. Я ведь перекати-поле… Была. До того, как родился волчонок… то есть Гор… то есть… С тех пор я бросила свои игры и поселилась здесь. Это невероятно, этого не могло быть…
— Что?
— Сын. Наш сын. Я не могла иметь детей.
— Почему?
— Потому. Ты ведь ничего не знаешь обо мне, волчонок. Я могла жить вечно — или почти вечно. Я меняла тела; у меня их было восемьдесят четыре, и было бы больше, если бы я нашла подходящих покойниц. И если бы не случилось невероятное… Я до сих пор не могу поверить. Давно, тысячу лет назад — и даже больше — мне было сказано, что мне нельзя любить, нельзя продолжить род. Это была плата за бессмертие. Но было еще кое-что…
— Что?
— Мне было сказано… Я не помню, я плохо помню, это ведь было давно, очень давно… Сказано, что я могу родить ребенка только в том случае, если…
— Если?
— Если ОН… отец ребенка… согреет, растопит меня внутри, и от его тепла расплавится ядро бессмертия. Кажется, так. «Бывают совокупления, в которых Он и Она вплотную подходят к порогу жизни и смерти. От таких совокуплений рождаются новые звезды. Это бывает раз в тысячу лет» — так, кажется, говорила мне великая Ахерисат… Я тогда не понимала, что это значит, я была глупой, как котенок…
— Значит, ты уже не бессмертна?
— Я не знаю. Не помню, как должно быть: или я стану смертной, как все, или наоборот — моя семья обретет бессмертие… Я знаю только одно: теперь я уже не могу менять тела. Теперь я всегда буду такой, какой ты знаешь меня.
— А твое тело… это ведь тоже кто-то умер? Кто-то другой, не ты?
— Да. Это была девушка, убитая в уличных боях на твоей планете — так же, как и твои мама с папой. Ее-то и звали Аннабель. Я… я не убивала ее, если ты хочешь спросить об этом. Я никогда не убивала… свои тела. Ни сама, ни чужими руками.
— А какая… какой была ты? Каким было ТВОЕ тело? Как тебя звали?
— Я? Я — это я. Я Аннабель. Анни… Какая разница, что было когда-то? Это мое тело — то, которое сейчас обнимает тебя. Других у меня нет и не будет. Волчонок, волчоночек, ты веришь, что это я, что это мы? Бесстыжая дылда Аннабель, соблазнившая ребенка, и маленький мальчик, тоскующий по маме?
— Нет. Большая, добрая, ласковая Анни, моя Анни, мой лучший друг, — и я. А скажи…
— Да?
— Скажи: до меня ты часто делала… ЭТО? С другими?
— Давай не будем об этом.
Анни обвила мне руками шею и прильнула ко мне, пряча голову у меня на плече – совсем, как я у нее когда-то. А я зарылся ей в волосы.
Теперь они пахли иначе, не так, как тогда, в космолете — более сладко и пронзительно. Как весенняя пыль после дождя…
Пишите отзывы: 4elovecus@rambler.ru