— Да, — с улыбкой выдохнул он охрипшим голосом.
Ладошки Анны задвигались по его телу. Заставив его немного склониться, она ласково огладила широкие плечи. Опускаясь ниже к груди и животу, нежно скользя по каждому шрамику, перешла на спину. Потом маленькие ладошки легли на твёрдые, как орех, ягодицы.
— Расслабь их, любимый, — улыбнувшись, попросила шёпотом.
— Я не могу, — засмеялся он и пошутил: — Они тоже стальные.
Дюваль расставил ноги шире. Ручка Анны проникла между половинками «ореха», мягкая ладошка и тонкие пальчики принялись скользить и тереть там, заставив любимого застонать. Он не заметил, как бархатные ладошки стали ласкать его ствол. Её робкие неумелые движения умиляли его, усиливая страсть. Внезапно Анна, упав на колени, стала целовать это его место. Мягкие разгорячённые губки ласково посасывали его головку, порхали по всему стволу, опускаясь до самого основания к отяжелевшим большим «кисетам», целовали их с нескрываемым удовольствием.
— Любимая, пожалуйста, сожми их вот так, — он положил на них её пальчики, показал, как нужно сжать. — И, если можешь, возьми его в ротик как можно глубже, — попросил Дюваль со смущённой улыбкой.
Фантастическая картина была перед ним. Хрупкая голенькая девушка в расцвете юной красоты, такая, какая может присниться мужчине в самом необыкновенном сне, стояла перед ним на коленях и покорно выполняла сокровенные желания. Упругие пленительные грудки с торчащими вершинками касались его ног и бёдер. Сладкое безумие всё больше овладевало им. Серж простёр руку к её косам, намотал нежный шёлк на свою ладонь и притянул хорошенькую головку ближе к себе, заставил теснее прижаться к своим чреслам. Хриплые стоны вырывались из его груди. Старательно выполняя свою тяжёлую работу, Анна глубоко вздыхала и время от времени поднимала на любимого полный нежности взгляд. Казалось, её глаза спрашивали: «Милый, я всё делаю правильно? Ты доволен мною?». Ствол рос, разбухал на глазах, вздувались вены. Он грозил взорваться с минуты на минуту. И Анне становилось всё труднее надеваться на него маленьким ротиком. Её била мелкая дрожь, словно в ознобе, от которого не спасали даже струи тёплой воды.
Вдруг Дюваль поднял любимую, поставил перед собой, потом, оторвав от земли и удерживая на весу за талию, положил её правую ножку себе на плечо. Анна была значительно ниже его ростом, поэтому ему приходилось приподнимать её.
Охватив любимого за шею, повиснув на нём, Анна потянулась к его губам и вдруг с радостью ощутила, как он проник в неё. Он стал осторожно раскачивать её, то слегка отталкивая, то придвигая к себе. При этом их губы встретились, жадный язычок Дюваля обнял трепещущий язычок любимой. Анна вновь ликовала, чувствуя, как его «шпага» вонзается в сердцевину её «розы». Казалось, ещё мгновение и она умрёт от этих сладких терзаний. Но чем дольше он терзал её, тем всё больше и глубже ей хотелось принимать его в себя. Её «цветок» жаждал напиться его медовой влаги, втянуть в себя этот живительный нектар, утолить свою жажду и отблагодарить любимого своим огнём. И это случилось. Золотой солнечный луч стремительно ворвался в «бутон», заполнив его до краёв, заставив задрожать и сжаться в последнем усилии. Крик девушки, рык Дюваля, шум падающей воды, — всё соединилось в один странный звук, ещё никогда не звучавший на этом острове.
Обессиленно доверяясь рукам любимого, почти ничего не осознавая, Анна заметила чьи-то глаза, наблюдавшие за ними из густых зарослей. Постояв под водой ещё несколько минут, Дюваль вышел из водопада, неся любимую на руках. Немного придя в себя, Анна с тревогой сказала:
— Милый, мне кажется, за нами кто-то наблюдал.
— Хм, — усмехнулся он, — ты такая стеснительная, вот тебе и кажутся всякие глупости. Хотя, наверное, какая-нибудь нимфа, живущая в водопаде, позавидовала твоей красоте, — пошутил он.
— Да, нет же! Я… видела чьи-то глаза…
— Глаза? — не понял Дюваль. — Они были человеческие?
— Да,… не знаю… — неуверенно протянула Анна. — Я не смогла рассмотреть, — она виновато улыбнулась, — ты как раз довёл меня до почти бессознательного состояния. Я лишь видела, как они мелькнули, встретившись с моим взглядом.
— Приятно слышать, мадам, что я сделал так с вами, — усмехнулся он и серьёзно добавил: — Наверняка, это была большая птица… или какой-нибудь зверёк. Я не знаю, кто именно водится на этом острове. Может, это была обезьяна? — опять усмехнулся он и, видя, что это предположение не на шутку испугало Анну, сразу попытался успокоить её: — Впрочем, это маловероятно.
Когда они вернулись в хижину, Анна попросила его, заглядывая в глаза:
— Милый, давай сегодня останемся дома… Тебе ведь не нужно идти на рыбалку… Побудь со мной…
— Ты оказывается трусишка, — широкая улыбка преобразила его лицо, — боишься остаться без меня?
— Да, — она тихо прижалась к нему, — и больше всего боюсь за тебя. Как ты можешь один уходить куда-то от меня?! Один, совсем один!..
— Глупенькая, — он чмокнул её носик, — можно подумать, ты сможешь меня защитить.
— Нет, но… мне так спокойнее, когда ты рядом.
На это признание ничего нельзя было возразить. Сердце Дюваля, учащённо бившееся от одного лишь взгляда на жену, совершенно растаяло, растекаясь горячей смолой по всему телу. Этот день они провели в ласках, любя друг друга и, время от времени, болтая о всяких глупостях. Вечером, на закате они лежали в гамаке, который Серж соорудил недавно напротив их хижины, натянув его между двумя пальмами.