От этих его слов сердечко Анны заколотилось с отчаянной силой. Она сидела в кольце его сильных рук и, слабея всё больше, ждала его поцелуя. Но он вдруг почти грубо — так ей показалось — оттолкнул её и приказал тоном, не терпящим возражений:
— Всё, мадам! А теперь ступайте! Вам придётся остаться одной до завтрашнего вечера. Я намерен обследовать остров.
— Но… — Анна едва не плача, стояла, с возмущением глядя на него. — Я останусь здесь совсем одна?!
— Конечно, — блеснули его глаза. — А что вас пугает? Хищников, как вы уже, должно быть поняли, здесь нет. До водопада я запрещаю ходить, пока я не вернусь. Не хватало ещё раз упасть! Еда у вас есть, так что вполне сможете побыть одна.
Он вскинул на плечо ружьё, прицепил к поясу шпагу, надел шляпу и шагнул в прибрежные кусты.
— Пират! — крикнула ему вслед Анна, швырнула горсть песка. — Грубый, неотесанный мужлан!
Она не могла видеть его лицо. И Дюваль, не таясь, улыбался светлой, счастливой улыбкой. Он специально разыграл с ней эту сцену. Серж понял, что ещё немного и он не выдержит натиска чёрных глаз, её трепета. Но он, всерьёз опасаясь за её здоровье, боялся причинить ей вред. Поэтому предпочёл удалиться подальше от искушения. На мгновение ему стало жаль, что он обидел её, но он сразу взял себя в руки и пошёл, не оборачиваясь.
Оставшись одна, Анна бросилась в хижину и, упав на своё ложе, дала волю слезам.
— Наверное, я ошиблась в нём… — шептала Анна. — Как, ну, как можно было оказаться такой дурочкой?! Влюбиться без оглядки в пирата! Поверить, что он может быть благородным человеком! Да он… просто использует меня! Конечно, чего проще?! Здесь и делить меня ни с кем не надо…
Её кулачок избивал подушку, набитую травой, а плечики сотрясались от рыданий. Вдруг она прекратила плакать, вытерла слёзы и оглядела хижину, словно ища что-то.
— Хорошо, сэр, — пробормотала она, — вы ошиблись, считая меня доступной женщиной… За любимого человека я готова умереть… Но за свою честь я тоже смогу постоять! Лучше потерять жизнь, чем честь.
Порывшись в своём сундуке, она достала маленький стилет. Тонкий трёхгранный клинок с прямой крестовиной, изящная малахитовая рукоятка, инкрустированная золотом, удобно умещавшаяся в маленькой женской руке. Ножны — под стать рукоятке, с «ушком», чтобы носить на шее или у пояса. Эту итальянскую вещицу ей когда-то подарил отец.
— Если вы, сэр, попытаетесь дотронуться до меня… — примеряя кинжал к руке, произнесла Анна с угрозой.
Но не окончила фразы. Вставила стилет в ножны и пошла на пляж. Собрав там мелких ракушек, принесла их в хижину и стала делать ожерелье.
Прошло больше суток. Дюваль не возвращался. Обняв колени, Анна сидела на берегу и смотрела на волны, плещущиеся в лучах заката. Море было спокойным, но это спокойствие начинало напрягать Анну. Душный вечер, казался невероятно долгим и пустым. Скинув одежду, и для чего-то взяв в руки тонкий шарф, Анна зашла в воду. Ей захотелось услышать музыку, она стала напевать что-то и танцевать под свою мелодию, красиво размахивая алым куском ткани.
Вернувшийся в это время Дюваль, увидев, что Анны нет в хижине, встревоженный хотел было отправиться к водопаду, но вдруг услышал нежный голос девушки. Анна пела. Вскоре он увидел её, танцующую у самого берега. Он и раньше знал, как прекрасна его любимая, но сейчас в лучах заката перед ним предстала фантастическая по своей красоте сцена. Хрупкая фигурка была будто выточена из тёмного полированного дерева. Гибкие руки, раскинутые в стороны, удерживающие кусок багряной полупрозрачной ткани, напоминали крылья. Девушка словно парила над водой, едва скрывая в волнах миниатюрные ступни изящных ножек. Гордо приподнятая грудь пружинила в такт движениям танцовщицы, длинные тёмные волосы, отливая золотом, крутыми локонами метались по скульптурным формам. Анна казалась порождением райской природы этого тропического острова. Дюваль не прятался, он просто открыто стоял на берегу и смотрел, замерев от восторга и благоговения.
Вдруг она почувствовала его взгляд, заметила его, руки опустились, прикрывая тело тканью, глаза гневно сверкнули.
— Анна, любовь моя! — бросился к ней Дюваль.
— Стойте, не подходите ко мне! — воскликнула она.
Потом, стараясь держаться от него как можно дальше, выбежала на берег и, присев, что-то взяла в руки. Её рука взметнулась, блеснул металл. Серж увидел, как она направила себе в грудь стилет.
— Анна! Что всё это значит?! — прогремел Дюваль.
— Если вы подойдёте ко мне, я убью себя! — звенящим голосом отвечала она.
— Анна! Я не понимаю вас!
— Стойте на месте! Если не хотите ещё одной смерти на своей совести, — её голос дрогнул, в нём послышались слёзы.