Я налил две рюмки, одну полную, а во вторую плеснул на донышко. Протянул ей полную рюмку и сказал:
— Я завтра ему рожу разобью! Он к тебе больше и на шаг не подойдёт! Обещаю!
— Да ну его Не связывайся. Я сама с ним разберусь. Лучше давай выпьем: «За любовь!» — добавила она.
— Ты хоть не беременна? — осторожно спросил я.
Она поглядела на меня пронзительным почти трезвым взглядом и, протянув руку, потрепала за волосы и, не обращаясь ко мне, произнесла:
— И когда же ты вырос Серенький? Рассуждаешь как мужик — продолжила, — нет. Я не беременна, предохранялась. Надо университет закончить.
У меня отлегло на душе.
— Ну и на хер его! Забудь Нового воздыхателя найдёшь Я же тебе ещё давно говорил, что он козёл А ты Он хороший
Она опять заревела, что-то бормоча. Я молча взял её руку в свою, сжал, чуть поглаживая большим пальцем ладонь. От моих прикосновений её ладонь сжалась, накрепко прихватив мою руку, а Галя всё ещё продолжала всхлипывать. Хотя, похоже, мой двигающий палец производил успокаивающее действие. Да плюс к этому я говорил всякие нежные глупости, нисколько не заботясь о смысле. Главное, было количество слов и интонация да и это поглаживание. Она замерла, как будто прислушиваясь к чему-то. Перестала плакать, хотя ещё и всхлипывала. Постепенно она расслабилась, и я взял её кисть второй рукой. Теперь уже два мои пальца гладили расслабленную ладошку. Если честно-то я говорил с ней как с маленькой девочкой, сломавшей любимую куклу.
Увидев, что она успокаивается, предложил:
— Галя пошли я отведу тебя в комнату, и ты ляжешь спать?
Сестра, словно вырвавшись из транса, странно посмотрела на меня и молча кивнула. Когда я начал помогать ей подняться, встрепенулась и, схватив рюмку, выпила её одним глотком. А потом глядя на меня пробормотала:
— Ты тоже выпей Хороший тост
Пока мы дошли до койки, её совсем развезло. Ноги её не слушались, и она всё норовила завалиться на меня, пьяно хихикая. Когда я довёл её до комнаты и посадил на кровать, то она завалилась на спину, раскинув в стороны руки. Её блузка была задрана до шеи, лифчик находился там же. Мягкие белые груди расползлись в стороны. Исподволь глядя на её прекрасное тело я не мог оторвать взгляда.
— Тебе помочь расстелиться? — отдуваясь, произнёс я, направляясь к двери.
— Да! — с пьяным смешком выдавила она из себя, — и переодеться то же. Я же знаю, что ты иногда подглядываешь за мной, когда я переодеваюсь
— Ты тогда сама дверь не закрыла, — начал оправдываться я, вспоминая тот случай.
— Да ладно, — она попыталась махнуть рукой, но та только дёрнулась.
Я молча вернулся и стал расправлять койку. Галя, делая вид, что помогает, мешала мне, глупо хихикая. Несмотря ни на что, расправил одеяло, достал из-под подушки ночную сорочку и положил ей на бёдра.
— Переодевайся, — и вышел из комнаты.
Мне надо было выпить. Это путешествие «из Петербурга в Москву» меня морально утомило. Мало того, что мне приходилось удерживать её от падения, за всё что попадалось, так ещё и, затаскивая на кровать, задрал до шеи и почти стащил с неё блузку и лифчик. Я до сих пор ощущал нежную мягкость её груди под своей рукой.
Долив себе коньяка до краёв в рюмку, я выпил и закусил конфетой. Только сейчас я вспомнил про воду, поставленную на плиту, и выключил газ. Вода почти вся выкипела, глухо шлёпая оставшимися от неё пузырями. Подождал ещё несколько минут и пошёл посмотреть, как там устроилась моя сестрёнка.
Зайдя в комнату, несколько охренел. Она стянула с себя и без того почти снятую блузку с лифчиком и пыталась расстегнуть джинсы. Я всегда дивился, как она в них влазит. По моему мнению, они были на пару размеров меньше чем надо. Натянутая молния не поддавалась нетвёрдым рукам, и она глухо ругалась. Её груди матово белели в полумраке, а соски темнели небольшими горошинами.
— Помочь? — с усмешкой сказал я.
— — она кивнула и откинулась назад и словно вспомнив, добавила, — ты Серёжка их потом стяни