— Студентки! Первокурсницы! Свеженькие! Сотни в одном месте!
Лицо администратора на наших глазах стало гладким, мешки под его глазами вмиг исчезли, а на голове пушок, покрывавший залысины, встал в боевую позицию.
— Разговора нет, что надо — берите! Сам вам завтра помогу. Хотел бы сегодня, да не могу, дела! Надо на обед к одной даме заскочить, накормить. — (Я только позже узнал, почему на обеде не кушают, а кормят). — Я ведь по образованию филолог, — выдал Николай Николаевич. — Даже в школе два дня проработал, на третий меня выгнали. Мы с директором той школы не сошлись в учебновоспитательном процессе. Меня больше десятиклассницы волновали, а того старого козла — только геморрой и садовый участок за городом. А недавно к нам Московский балет приезжал, — не делая паузы, продолжал явно взбодрившийся администратор. — Что они вытворяли, какая растяжка! Я с четырьмя в гостиничном номере закрылся, они такие дрессированные: синхронно по команде, то «лицом к стенке», то «в позу эмбриона», хлопок в ладоши — «все на меня»! Какая выучка, одним словом, Московский балет! Ну ладно, я побежал, завтра в семь утра у меня дома. Первый курс, не может быть! Балет на льду! Ха — ха — ха!!!
И машина с администратором областного драмтеатра, обдав облаком выхлопного газа, умчалась на обед — кого-то «кормить».
Рано утром мы примчались на квартиру, где жил Коля Чемоданов. Я, конечно, не знал, что в дальнейшем в этой холостяцкой «берлоге» буду желанным гостем в любое время суток. А Коля Чемоданов, несмотря на большую разницу в возрасте, — моим лучшим другом. Полгода работы в студенческом клубе и родство душ с Колей заметно проявились в моём отношении к прекрасному полу. Женский контингент я для себя разделил на три группы. Первая: которые теоретически не против, вторая: которые против всегда и третья: которые готовы всегда. Из второй выделил две подгруппы: круглые дуры и однолюбки, что в принципе — одно и то же.
Приближались майские праздники, и деканат института решил сделать с нашей помощью несколько тематических вечеров для студентов. На одном из таких вечеров я представил администратора драмтеатра Татьяне Ильиничне.
После вечера Коля подошёл ко мне и выдал:
— Проректорша ещё в форме, давай, дерзай! Чувствую, «наш человек». Сколько лет на себя надо лить духи, чтобы благоухать, как парфюмерная фабрика «Красный Октябрь»?
— Думаю, она «Францией» пахнет, — возразил я.
— Возможно, я бы на твоём месте разобрался.
Балакирев
Прошло пять лет с того момента, как я познакомился с Колей Чемодановым. К тому времени на страну обрушились реформы, всё приватизировалось, народ обнищал, а жулики с проходимцами строили виллы и ездилиотдыхать за кордон.
Мой друг превратился в респектабельного бизнесмена; на визитке чёрным по белому значилось:
Председатель Областного
Профсоюзного комитета
Чемоданов Н. Н.
Многие коммерческие банки с удовольствием спонсировали профсоюзного босса льготными кредитами, а мой друг переправлял эти кредиты «под свисток» производственным фирмам; некоторые из них после его «услуг» обанкротились.
Как-то утром Коля разбудил меня телефонным звонком:
— Срочно приезжай в офис!
— Что, опять девочки утром? – (Девульки поутру — это признак жлобства), я спросонья хотел отмахнуться.
С меня было достаточно вчерашних девушек из хоровой капеллы. У двоих было что-то не то с физиологией: ноги росли от «коренных зубов», а ещё одна из них, наверное, в цирке до этого подрабатывала глотательницей шпаг.
— Нет, есть идея, арендуем пароход! Будем туристическим бизнесом заниматься! Я уже договорился с начальником пароходства.
Думаю, вот молодец! Только в три часа ночи мы расползлись по домам, а Чемоданов после нашего рандеву вместе с вчерашней хористкой в пароходство поехал, решал дела с начальником этого ведомства в парилке.
Пароход оказался стоявшим на приколе речным туристическим судном — «композитор Балакирев». Их сделали столько, сколько было композиторов в «Могучей кучке» и разбросали по могучим рекам бывшего Союза, дав соответственно имена музыкантов.
Распределив обязанности, мы быстро взялись за дело. Я выполнял техническую часть, Чемоданов занимался административной работой. Решили сделать из корабля бордель на воде. На верхней палубе разместили дискотеку, а машинное отделение определили под бар. Мешающие мачту, дым-трубу, дизели, насосы срезали автогеном и утопили в Иртыше. Обвешали корабль иллюминацией, нашли обслуживающий персонал и стали ждать сезона отпусков.