Ах, как жаром полыхнуло, даже руки задрожали. Точка, точка! Я смогу! Надо! Нельзя жизнь перекроить. Несколько судорожных вздохов перед дверью. Вхожу. Господи, какой же он красивый, как же я его хочу. Закрываю дверь за собой, бессильно прислоняюсь к ней. Пытается выйти из-за стола.
— Нет, подожди! Костя, я приняла решение расстаться! Всё не навсегда, всё когда-нибудь заканчивается!
Молчит, только сверлит меня взглядом. Чувствую себя нашкодившим котенком. Куда девалась вся моя решимость? Жалкий бессвязный лепет.
— Ммммы уже три года вместе, уже остыли к друг другу, ммммы больше не должны, мы неее
Как же! Остыли! Если бы это была правда, не было бы его горящего взгляда, не было бы проблем с воздухом, не было бы дрожи внутри тела.
— Я устала бояться и прятаться, вдруг кто-то увидит, вдруг кто-то мужу расскажет.
Это больше походит на правду.
Молчит, молчит, сверля меня глазами. Кажется, он злится. Выходит из-за стола, приближается. Ай не надо, ай, как жарко! Руки на моих плечах. Подводит меня, как марионетку к креслу, давит, вынуждая сесть, дает бумагу и ручку.
— Пиши!
— Что?
— Заявление об увольнении, — зловещий шепот на ухо. От этого шепота холодок по коже, внутри словно что-то обрывается, существенное, важное, дававшее мне силы. Диктует:
— Генеральному директору, ЗАО «Сторойинвест»!
— Пиши блядь, что застыла, — от окрика вздрагиваю.
— Это ведь ты остыла, ты боишься, ты устала!
Костя злится. Конечно, он не любит, когда что-то идет в разрез с его планами.
— Болотову Константину Александровичу!
Мои дрожащие пальчики выводят
неровный ряд букв, которые расплываются потому, что в глазах стоят слезы.
— От начальника финансового отела, Рудневой Виктории Владимировны!
Рука ложится на мою грудь, сдавливает. Неожиданно и остро. Всхлип. Опять шёпот на ухо, но теперь совсем другой жаркий и ласковый:
— Пиши милая, я не буду тебя держать.
От пальцев ласкающих грудь жар и тепло, а от его слов — холод и боль. Ведь каждая женщина хочет, чтобы её держали, даже если она сама приняла решение уйти. Слезинка капает с ресницы на щёку. Вытирает её пальцем.
— Заявление!
Вторая рука решительно вклинивается между ног, нагло задирает юбку, скользит по моей влажности в трусиках, надавливает.
— Аххх! — млею.
— Пиши, сука!