— Я кончил тебе на живот… — сказал он после длинного и интересного своего объяснения.
— Почему? — спросила я.
— Потому, что ты еще маленькая, чтобы иметь ребенка, а если бы я спустил тебе туда… Мэг хочешь еще?
— Боб милый у меня все болит там!
— Ну хорошо, — сказал он, — поиграй немного пальчиком с ним.
Он взял мою руку и положил ее на свой член…
Я конечно стеснялась, неловко одергивала свою руку, но… он не отставал, а я едва могла совладеть с собой, чтоб не схватить его обеими руками… Долгая возня завершилась тем, что Боб второй раз кончил, но на этот раз мне в руку.
Ах, Кэт, если он доверился сделать тоже самое мне!
И вот только ночью лежа в спальне в постели, я сделала это одна… Вот видишь, Кэт, как все неожиданно произошло. Два дня мы ничего не делали с ним. Вчера я только мяла рукой его член, но недолго. Сегодня у нас опять встреча. Не знаю, кончу я под ним или нет. После тебе напишу.
Кэт, а почему твоя японка Ицида интересовалась моими письмами? Пожалуйста, не бросай их на столе, а прячь в шкатулку, как я твои. Ты ведь уже обещала мне хорошо хранить мои письма. Прошу тебя!
Вчера я отдала Элли переписанную мною тетрадь Ландаля «Побег», а она вручила мне его последние записки — «Мираж» и сказала, что это все и больше ничего нет. А потом она порылась в портфеле, перелистала одну небольшую тетрадку и сказала:
— Да совсем забыла! Вот еще его записки «Поиски». Вот теперь все.
Я ничего не сказала, но дело вот в чем. Все, что я тебе сообщила, храниться у Элли в особом кожаном портфеле, там записки Ландаля и дневники самой Элли. И все сложено по порядку и даже проставлены номера.
Между прочим, все то, что я тебе рассказала из жизни самой Элли, буквально все записано у нее в дневниках, которые она мне и начала читать с первого же вечера.
Так вот. На этой тетрадке, которую я уже переписала для тебя, «побег», стоит цифра 6 и 8. А другую седьмую тетрадь, почему она мне ее не хочет дать? Спросить?
Лучше, я думаю так. Сегодня вечером Элли уезжает на два дня. Последнее время она вроде очень часто уезжает куда-то. Ну и я загляну в ее портфель… Ах, Кэт! Это очень нехорошо! Но безумно все интересно! И ты же сама требуешь, чтобы было все, и все без пропусков и поскорее..
Пока я буду с огромным интересом переписывать шестую, очень тоненькую тетрадку «Поиск», а завтра загляну… Я должна убедиться, неужели Элли от меня что-то таит? Это письмо я еще допишу тебе. А пока помни, что я о тебе всегда думаю.
Твоя Мэгг.
ПОИСКИ.
Впервые имя Динамит появилось в японских газетах после двух дерзких ограблений. В одном случае был ограблен ювелирный магазин, в другом — богатый биржевик-японец. Подробности были противоречивы и маловероятны. В одних газетах говорилось, что небольшая шайка грабителей совершала вооруженный налет на ювелирный магазин и похитила на несколько тысяч долларов ценностей. Когда примчалась полиция, грабители бросили несколько бомб, и, ранив двух полицейских, скрылись. Другие газеты утверждали, что когда двое неизвестных проникли в дом богатого биржевика, редкие прохожие услышали взрыв в этом доме и сообщили об этом в полицию. Прибывший полицейский отряд установил только то, что в горящем доме вскрыт сейф, а грабителей и след простыл. Только садовник соседнего дома утверждал, что он якобы виделдвух подозрительных людей, прохаживающих незадолго до взрыва у дома биржевика. Все газеты, однако, сходились на том, что в обоих случаях в шайке была замечена женщина, причем, женщина необыкновенной красоты. Вскоре было зафиксировано еще несколько случаев ловких и дерзких ограблений, всегда сопровождающихся взрывами. При этом было точно установлено участие женщины необыкновенной красоты. Некоторые газеты указывали на странное совпадение такого рода: все подвергающиеся грабежам были так или иначе связаны с некоторыми сотрудниками полицейского отдела министерства внутренних дел. Падкие до сенсаций и броских заголовков репортеры поспешили назвать неизвестную женщину «Мисс Динамит». «Кто будет взорван мисс Динамит завтра?», «Полиция в панике», «Террористы из Москвы!», «Мисс Динамит грозит министерству внутренних дел!», «Кто следующий?»… Этими и подобными заголовками пестрели очередные выпуски газет. Появились даже фотографии никому неизвестных женщин, выдававшихся за «Мисс Динамит». На этих фото были изображены разные, совершенно непохожие друг на друга женщины…
… Вот с чего я начал продолжать свои записки. Почему, не знаю. Чем меня заинтересовала эта полумифическая красавица? Абсолютно ничем. Я каждый раз, в каждой газете первым делом ищу каких-либо сообщений о ней… Странно… Прошло много времени, очень много! И как быстро и незаметно! А событий со времени моего побега никаких! Именно так! Никаких! Что ж наиболее существенное надо записать себе на память. Запомнился рейс в санитарной машине… Восторг был неописуемый. Готовый к новым неожиданностям и обдумывая разные способы остановления машины, я устроился у задней дверцы и вдруг заметил другую машину, неуклонно следующей за нашей. Последняя шла по пустынным, слабо освещенным окраинам улиц, делала довольно частые повороты и убедиться в том, что неизвестная машина следует именно за нами не составляло ни какого труда. Новый вихрь мыслей закружился у меня в голове. «Что бы это могло быть?» Ответа на этот вопрос я найти не мог. Если бы неизвестная машина имела намерения задержать нашу, то никакого труда для нее это не составляло бы. Но нет! Находящиеся в неизвестной машине, видимо, никаких враждебных намерений не имели. Но тогда что же? Внезапно наша машина резко затормозила. «Очевидно семафор», — подумал я. Приоткрыв дверцу, я увидел сквозь сетку дождя темные кроны низких деревьев, росших вдоль тротуара и неясно маячивший силуэт несколько поотставшей машины, тихо приближавшейся с потухшими фарами. Момент для того, чтобы незаметно скользнуть под тень деревьев, усиливающейся дождем темени, я счел благоприятным и в следующую секунду очутился на мостовой, машинально закрывая за собой дверцу уже тронувшейся с места машины. В направлении тротуара и деревьев я успел сделать лишь два-три шага, как вдруг яркий свет мощных фар ослепил меня и в тот же миг приглушенный голос назвал меня по имени:
— Анри!
Я выхватил пистолет, стараясь взглянуть в кабину застопорившей передо мной прямо и вновь погасившей фары машины.
— Анри! Сюда!
Только теперь я узнал так хорошо знакомый тембр голоса.