— Телик смотрим, — сухо отозвался Митя.
— Через полчаса обедать будем, зайчики. Пообщайтесь пока. Я знаю, что вам обоим грустно из-за расставания.
Заметив, что мы оба сидим как статуи, всепонимающая, но далеко не все знающая мама решила оставить нас в покое и отступила за дверь.
— Ладно, не буду отвлекать от грустных мыслей. Мить, ты ж собирался Марише кое-что подарить.
— А, да, мам. Сейчас подарю.
Мама ушла с улыбкой умиления на лице. Должно быть, со стороны ее детки выглядели прелестно. Оба уже взрослые, умные, многообещающие, такие прелестные и красивые, как образцовая семейка из рекламы жевательной резинки или какого-нибудь широкоугольного плазменного телевизора. Дверь тихо закрылась. Я перевела дух и робко спросила:
— Что еще за подарок?
Митя молча и не спеша пощелкал по каналам, потом выключил телевизор, встал и пошел к двери. Я несколько остолбенела.
— Пошли, — вдруг позвал он.
— К тебе?
— Да.
Мы зашли в его комнату. Я подумала, что мы пришли за упомянутым подарком, но когда на двери вдруг звонко щелкнул замок, я слегка вздрогнула и все поняла. Он посмотрел на меня через всю комнату как голодный волк на кролика, по роковой ошибке забежавшего не в ту нору. Он стянул с себя футболку и расстегнул пуговицу на джинсах, потом ширинку. Я ошарашенно молчала, тяжело вдыхая и выдыхая вдруг невероятно накалившийся воздух. Он подошел, как всегда спокойный и решительный, притянул меня к себе, одной рукой бесцеремонно залезая мне под короткую измятую юбочку, лаская попку и проникая пальцами сзади в горячую влажную щелку между вспотевшими от волнения и возбуждения ляжками и ягодицами. Другой рукой он несколько грубо обхватил мой затылок, чтобы впечатать поцелуй в мои раскрасневшиеся и уже припухшие от его безжалостных ласк губы. Животом я чувствовала его большой, до предела возбужденный член, и вся затрепетала от страха и страсти. Пьянящий запах его волос, тела, дорогих изысканных духов, сводил меня с ума, и я сама с готовностью обвила руками его шею, притягивая его ближе к себе и, вставая на цыпочки, нежно провела дрожащими ладошками по мощной спине, рукам, груди. Он властно потянул меня к постели, отпустил и ушел зачем-то в ванную. Я растерянно села. Он вернулся с полотенцем. Бросил его на постель рядом со мной.
— Ложись, авантюристка! — скомандовал он безжалостным тоном, не требующим возражений. Я замешкалась, вдруг усомнившись, готова ли я к этому шагу, но он сел рядом, смахнув с плеча бретельку, обнажил грудь и склонился к моему соску. Я невольно подалась назад и под тяжестью его тела, легла. Он помог мне подтянуться к центру кровати, поднял мое платье до талии и прижался губами к животу. Это было щекотно, и я тихонько хихикнула.
— Чтобы ни звука мне! Поняла? — его голос звучал угрожающе, но его пальцы уже трепетно ласкали набухший и влажный от его прикосновений бутончик у меня между ног. Тут же он склонился лицом к этому бутончику и сладостно, горячо, беспощадно впился в него чувственными губами. Когда он начал работать языком, я, признаться, совсем слетела с катушек и застонала, наверное, на всю комнату, потому что Митя вдруг встрепенулся надо мной, больно схватил меня за руки и зло зашипел:
— Не веди себя как дешевая шлюха из порнушки! Если хочешь получать удовольствие от извращенной и преступной связи с собственным братом, научись себя контролировать, иначе я оттрахаю тебя в три секунды и не буду заботиться о том, чтобы и тебе было приятно!
Я вся вспыхнула от стыда и невыносимого вожделения, понимая, что только того и жду, чтобы он меня оттрахал немедленно, но при этом фраза «преступная связь» тоже отпечаталась в моем затуманенном мозгу, и я с ужасом осознала, что она означает. Боже, я же несовершеннолетняя! Что будет, если кто-нибудь узнает, чем мы тут занимаемся?! Ему грозит уголовная статья, если все станет известным и родители напишут заявление! Изумление и кошмар отразились на моем лице. Митя это явно заметил, потому что язвительно усмехнулся, глядя мне в лицо и, снова сползая ниже, чтобы довести свои ласки до конца, раздраженно прошептал: «Дошло наконец-то «. Его язык и губы снова начали вытворять со мной что-то невероятное, я вся изогнулась, изо всех сил сжимая рот, чтобы не застонать, и, вцепившись руками в покрывало, принялась бесстыдно двигать бедрами навстречу его движениям. Через минуту я уже содрогалась от неописуемого экстаза, каждой клеточкой тела ощущая, как его губы и язык бесконтрольно скользят по моим припухшим от возбуждения половым губкам и клитору. В последние секунды я исступленно терлась ими о его рот и вздрагивала много-много раз, прежде чем расслабиться и без сил растянуться на постели.
Но Митя вовсе не собирался оставлять меня в покое. Он возвышался сейчас перед моим распростертым телом, стоя на коленях и высвобождая из узких брюк свой огромный вздыбленный член. Его лобок и мошонка были аккуратно выбриты, и мне было хорошо видно, что красно-оранжевый в черном контуре дракон изящно обвивает тонким хвостом его пенис. Он смотрел на меня с жадностью и чувством превосходства, как хозяин на покоренную и обессилевшую рабыню. Я покорно развела дрожащие колени, слишком уставшая, чтобы возражать или хотя бы просить об отсрочке своего приговора. Митя достал из кармана джинсов презерватив, раскрыл пачку, откинув упаковку в сторону, и одним ловким движением надел его.
— Согни ноги. Вот так, — он лег на меня, на несколько секунд придавив меня к постели всем своим весом, так что стало трудно дышать, но потом легко приподнявшись на красивых мускулистых руках. Его губы горячо зашептали мне на ухо: «Только попробуй закричать», и хотя фраза звучала грубовато, я понимала, что скорее она была проявлением заботы, чем реальной угрозой. Я тихо угукнула и прошептала: «Поцелуй меня в губы». Он как-то надменно улыбнулся, в его глазах светилась страсть и нетерпение. В следующую секунду он проник в меня одним сильным толчком, и боль на какое-то время лишила меня способности соображать. Я раскрыла рот, судорожно заглатывая воздух, и когда немного отдышалась, он снова стал жарко целовать, распаляя и отвлекая от горячих волн боли, которые вызывали его ритмичные уверенные движения. Он кончил буквально через пару минут, чтобы не выматывать меня в первый раз, судорожно и горячо дыша мне в шею. Его сердце тяжело ухало прямо в моей груди, и я снова начала задыхаться от его веса. Потом он откатился в сторону и, замерев на некоторое время, чтобы расслабиться, холодно сцедил сквозь зубы: «Поздравляю, сестренка. Ты стала взрослой. Надеюсь, все прошло так, как ты мечтала». Эта фраза меня взбесила. Он что — издевался надо мной после всего?! Он встал и стал застегиваться и натягивать футболку, а я так и лежала, чувствуя себя опустошенной и очень одинокой. Щеку обожгла слеза, губы предательски задрожали.
— Вставай, тебе надо привести себя в порядок. Мама в общем, скоро обед.
.. , — его голос звучал беспристрастно. Я конечно, понимала, что он был зол на меня, но вообще-то в нынешней ситуации виновата была теперь не только я!
Он подошел и протянул мне руку. Я проигнорировала ее и встала сама.
— Ты просто хам бесчувственный! Как ты мог такое со мной сделать? — недавняя эйфория ото всего произошедшего почему-то мгновенно улетучилась.
— Что? — в этом его вопросе было столько желчи, что я невольно содрогнулась, — Знаешь, что В следующий раз будешь думать, что пишешь и, кстати, что делаешь! Ты еще представь себе, что произошло бы, если бы этот дневник попался родителям или твоим дурам-подружкам!
Я хотела было возмутиться, но не нашла нужных слов, потому что он был прав.
— Все равно! Не делай теперь вид, что во всем виновата только я! Ты мог бы просто со мной поговорить! В конце концов, отругать!