Я схватил её за руки, и притянул, прижав к себе. Моя рука гладила её длинные почти до половины спины, чёрные как смоль волосы и сбивчиво говорил:
— Ну что ты, что ты Зачем ты так? Леночка Я ведь старый. Кому я нужен такой?
— Мне! — сквозь слезы протянула она, — я ведь тебя люблю! — и, уткнувшись шмыгающим носом в мою грудь, заревела громче.
Сцена из «Ревизора» Гоголя Отпавшая челюсть; бессмысленный, ошарашенный взгляд; и мозги, пытающиеся собраться в «кучу», как после удара по затылку
— Приплыли, мальчики — вертится в голове, «слов нет, одни слюни»! Но сладкие как сахарная вата
— Ты что? Серьёзно? — поднимаю её голову за подбородок и смотрю в наполненные слезами глаза.
Ответ не нужен. Я его и так вижу. Допрыгался Но она отвечает, пытаясь улыбнуться:
— Да! Я тебя всегда любила Ты такой Такой — и опять слёзы, — хороший, — заканчивает Лена.
— Старый я, — почти кричу я в панике, — найдешь молодого, родишь ему сына или дочь Будете жить
— — отрицательно мотает она головой, — не найду! Я лучше утоплюсь — если без тебя
В голове зазвенело, в глазах пошла муть, а я вдруг понял: «Вот она! Моя вторая половинка. И пусть младше, но ей нужен я, а мне, оказывается, она. То, что подспудно пряталось в глубине, вылезло на свободу освобождённое воспоминанием и её заявлением. Оно требовало принятия решения А мои отрицания, очевидного, только ухудшали положение «. Пока я пытался смириться и принять
решение, тело уже определилось с выбором, и я пришёл в себя, сидя на кровати и держа её на коленях. Легкие усиленно хотели вздохнуть воздуха, а губы горели от поцелуев И первое что я увидел — большие, радостные глаза, казалось, брызжущие светом и ликованием.
— Поцелуй меня ещё, Саша — слышу сквозь звон в ушах и бухающее сердце.
И я, как заведённый, начинаю исступлённо целовать всё, до чего могу дотянуться. Солёные от непросохших слёз глаза, красные, чуть приоткрытые губы, белую на фоне смолянисто чёрных волос тонкую шейку, и даже высокий и красивый лоб А рука уже сама гладит сквозь тонюсенький сарафан её упругие грудки, ощущая, как заострились возбужденные соски.
Её ручки тоже не остаются без дела. Они уже залезли под халат и шарят по обнажённому телу Громкие вздохи, тяжелое дыхание, и желание Сейчас! Обладать ею! Ласкать её Всю Каждую клеточку Доставить упоение и величайшее наслаждение Моё право и отрадная обязанность одновременно.
Бретельку сарафана сплеча, руки уже расстегивают множество пуговичек, а нетерпеливые губы пытаются прихватить и сжать еще прикрытые натянутой материей соски.
— Да-а-а — она откидывает голову назад, — целуй Расцелуй меня всю Я так хочу Так долго ждала этого!
Но меня не надо просить дважды, я сам хочу, желаю этого. Страсть, скрывавшаяся где-то в глубине буквально, «топит» меня. Не давая времени задуматься и осмыслить происходящее. Руки трясутся и не слушаются, а тело Это молодое и хрупкое тело притягивает меня как магнитом. Во рту пересохло, язык, «сражается» помогая губам. А Леночка с радостью отдаётся мне, подтверждая, что она моя! Только моя молодая «женщина»! Хотя ещё и не совсем ЖЕНЩИНА!
Нетерпение и желание, плохие помощники. Раздаётся треск рвущейся ткани, летят на пол оторванные пуговички, зато я с большим пылом приникаю, целуя её сосочки и сжимая до боли, и белых пятен её аккуратные, упругие и остренькие грудки.
— Ох-х-х — вырывается у неё, — ещё! Сильнее! Да-аааа! — кричит она, выгибая дугой спину, — ХОЧУ! — проносятся ветром её слова
А я и сам с трудом удерживаю нетерпение. И вдруг: Дежавю! Звенит, заливается переливами звонок! Нет не в дверь, телефон.
— Да плевать! — думаю я, разрывая остатки сарафанчика и стаскивая лифчик.
— Телефо — пытается она мне сказать.
— Пусть! — отрываюсь я на секунду от вкуснейшего на свете «блюда», женских сосков.
А рука, уже сдвинув лохмотья одежды, прижимается к горячему, прямо обжигающему лону любимой!
Какое звучное, многообещающее слово: ЛЮБИМАЯ! Она мягкой, возбуждающей волной перекатывается по языку. От него веет упоением, сексом и оргазмом. Оно произносится по-разному, на других языках, но всегда определенно и утверждающе.