Он подошел к ней, вплотную прижав к ее обнаженному животику свой горячий член. Их взгляды встретились — а чуть позже слились в страстном поцелуе и их губы.
Он медленно положил ее на гальку, которая казалась им обоим почти раскаленной — как и воздух, который, несмотря на дуновения ветра, словно бы наполнился огненным жаром.
Она прошептала: «Я хочу тебя, любимый Войди в меня «.
Она не просила быть нежным, но он все равно вводил свой огромный член в ее узенькое, истекающее соками лоно, очень аккуратно. И даже так, в ее сладких стонах, которые она издавала, закусив нижнюю губку, слышались нотки боли.
Еще ни разу в жизни Марина не ощущала такого наслаждения, такой потрясающей наполненности — казалось, огромный член заполнил ее всю, и стоит ему сделать еще хоть малейшее движение, он просто прорвет ее изнутри.
Но — вновь и вновь — что-то там, внутри девушки, расступалось на пути горячего, твердого органа, ничуть не повреждаясь, но при этом, конечно, даря Марине сладостную боль, пополам с невероятным удовольствием.
Мгновения потекли безумно медленно, словно весь мир остановился, позволяя двоим влюбленным полностью ощутить друг друга.
И наконец, член вошел в Марину до упора, заставив девушку, сорвавшись на крик, громко простонать в наполненный морем и страстью воздух — в полное звезд, озаренное таинственным серебром полной луны, иссиня-черное ночное небо.
— Как ты, звездочка моя? — нежно, чуть дрожащим, низким голосом спросил он.
— Хорошо уже хорошо — ответила ему она. — С тобой у меня, словно, снова все как в первый раз только намного приятнее
Он улыбнулся — и начал двигаться в ней. Сперва медленно, но потом он начал наращивать темп, в конце концов вгоняя свой член в ее, хлюпающую их перемешавшимися соками, бритую кисочку.
Марина стонала — а после и вовсе перешла на крик, задыхаясь от наслаждения, которое ей дарил каждый удар этого огромного, крепкого члена.
Ее ноготки впились ему в спину, оставляя на ней длинные багровые полосы. Он ревел, словно дикий зверь, совсем не ощущая боли — позабыв вообще про все, кроме стонущей самочки, содрогающейся от его мощных фрикций.
Он имел трахал он ебал ее, каждый раз все сильнее и сильнее вонзая ей в лоно свой огромный член, готовый каждую минуту взорваться струями спермы.
Но он держался: что-то внутри, отвратительно приличное и цивилизованное, каким-то непонятным образом державшееся против зова древних инстинктов, мешало ему позабыть о том, что на нем нет защиты.
Как-то раз, задолго до этой ночи, ему пришлось, в угоду дурацкому спору, возникшему по еще более идиотской причине, сдавать свою семенную жидкость в банк спермы. Тогда он совершенно не заботился обо всех этих интимных сторонах мужского здоровья, ни разу не сдавал специальные анализы: выросший без отца, он и сам как-то мало думал о собственном потомстве, считая вопрос продолжения рода делом дней сильно далекого будущего.
Но в тот раз ему почему-то стало очень важно, что скажет ему врач — немолодая уже тетка, получавшая явное удовольствие от волнения приходящий к ней в кабинет мужчин. И вот, просмотрев данные его анализов, она спросила его, с усмешкой:
— А девушка-то у тебя, рекордсмен, есть?
— Ну, да есть, вроде — неуверенно пробормотал он, перебрав в голове всех своих девчонок за последний, нескучный месяц. — А почему это я — рекордсмен?
— Да потому, что у тебя оттуда — она ткнула ручкой в область паха молодого человека, — мало, что не живая вода идет. Сперматозоидов не просто много, а очень много, защитные способности — высокие, скорость — мама не горюй живучие они у тебя, парень. Так что ты со своими «вроде есть» лучше сразу хорошими презервативами закупайся. А то будешь по роддомам бегать — или в Мексике от молодых мамаш скрываться
Слова циничной врачихи крепко впились ему в память — и отныне он, гордясь, конечно, своей «чемпионской», как он сам ее называл, плодовитостью, никогда не забывал о защите, даже если девушка сама, как это часто случалось, просила его не надевать презерватив «чтобы не портить ощущения от такого уникального прибора».
Вот и сейчас, на пляже, с фантастически красивой, по уши влюбленной в него, с первого взгляда, девочкой — он никак не мог отбросить в сторону свои опасения не только оставить Марине воспоминания о сказочной ночи, но и сделать ребенка.
Молодому человеку казалось, что его внутренние тревоги, усиливаясь с каждым мощным погружением его члена в лоно девушки, ею нисколечко не ощущались. И он ошибался, разумеется, ибо в этот момент они стали единым целым — и даже блеклая тень случайной эмоции одного из них становилась для другого яркой, словно слепящий луч огромного прожектора, направленного прямо в лицо.
— Любимый — с трудом произнося слова, Марина положила руки на плечи возлюбленному. — Любимый, что что случилось Что-то не так?
Парень остановился, кляня себя и борясь с неудержимым желанием просто продолжать бешено трахать эту великолепную девушку.