Зимой 666 года от основания Рима, (87 г. до ), по окончания кровопролитной Союзнической войны и государственного переворота Суллы вечный город, уставший от уличных битв, от братоубийственных междоусобиц позволил себе праздник и веселье. Избранными на следующий год консулами, были Гней Октавий и Луций Корнелий Цинна.
Первый был сторонником сената и Суллы и с полным основанием мог быть причислен к партии оптиматов. Второй принадлежал к партии популяров и смог занять свой пост только благодаря клятве данной Сулле перед его отъездом на войну с Митридатом Понтийским сохранить введенные диктатором порядки. Оба высших магистрата Республики люто ненавидели друг друга, но в одном их устремления были сходны: дать уставшему народу хлеба и зрелищ. Вот почему на рынках города были открыты лавочки для бесплатной раздачи пищи, а на арене Большого Римского Цирка рекой лилась кровь гладиаторов.
* * *
Элатий ждал своего выхода, стоя у бронзовой решетки. За спиной его была каменная лестница, уводящая в арсенал и дальше в подземные галереи, а перед взором открывался вид на арену, присыпанную песком и часть трибун, заполненных этим вечером до отказа. Шум многотысячных толп долетал до его слуха, даже сквозь закрытый бронзовый шлем.
Элатий был самнитом, сыном марсийского народа, по праву признанного самым храбрым и воинственным из всех италийских племён. Признавали это не только союзники, избравшие марсийцев острием своего меча, поднятого во имя справедливости и равноправия, но и враги-римляне. Но война, начатая италийцами так блестяще против непререкаемой гегемонии Рима окончилась неудачей. Погибли десятки тысяч самнитов и апулейцев, калабриев и бруттиев, луканцев и кампанийцев. Участью же выживших стало рабство, а для самых отважных и сильных из них — арена.
К своим 28 годам Элатий стал опытнейшим воином, повидавшим в жизни всякого. Семь лет он отслужил в римских легионах в составе союзнических вспомогательных отрядов, воевал в Галлии и Испании, бывал в Африке и Греции. Затем принял участие в Союзнической (Марсийской) войне, начатой италиками против Рима, дабы добиться от надменных квиритов (1) равных гражданских прав и свобод, бессовестно ими попираемых. После поражения Италийского Союза в числе многих других своих соплеменников Элатий попал в плен и был продан в гладиаторы.
И вот теперь он должен орошать песок арены кровью своих братьев на потеху римской толпе. Жестокая судьба. Каприз беспощадных богов.
Большой Цирк — огромное, величественное, здание овальной формы, длинною больше двух тысяч шагов и шириною почти в тысячу вмещало свыше ста тысяч зрителей. Сейчас на арене сражались двое ретиариев (2) против двоих мирмиллонов (3). Кровавая развязка уже близка. Все четверо были ранены, но один из ретиариев особенно тяжело и недалека была та минута, когда последний удар оборвёт его жизнь.
Элатий выходил на арену следующим. Кто будет его соперником он не знал. Возможно их будет несколько. Поскольку Элатий был самнитом-марсийцем его вооружение и экипировка полностью соответствовали военным традициям его народа. В левой руке его был небольшой прямоугольный щит с изображением свирепого Марса, правую руку от плеча до кисти покрывал железный пластинчатый наруч. Короткая голубая туника значительно выше колен открывала его мускулистые ноги. Голову защищал сферический шлем с широкими полями-крыльями и гребнем, украшенным красными перьями. Вооружен Элатий был коротким мечом почти ничем не отличающимся от гладиев римских легионеров. Им было сподручнее колоть, нежели рубить. Но такая мелочь не смутила бы столь опытного воина, как Элатий. Однажды он прикончил своего врага щепкой длинною с указательный палец. Огромный рост, геркулесово сложение и тяжелые кулаки, словно чугунные кувалды давали ему немалое преимущество, даже когда Элатию приходилось драться без оружия.
Но не о драках в кабаках и не о кровопролитии на арене думал сейчас самнит-марсиец, а о Юлии — молодой жене своего ланисты (4) Ветувия Кальпурния. Даже сейчас перед схваткой, могущей стать последней в его жизни, гладиатор не в силах был изгнать из памяти гибкое красивое тело хозяйки, её восхитительные упругие груди с розовыми сосками, тугие бедра, выпуклую попку… Прошла ночь, но ему казалось, что он ещё осязает нежный запах ее длинных черных волос, умащенных духами, с оттенком свежести, словно дуновение морского ветра. Перед внутренним взором Элатия были чувственные губы Юлии, шепчущие ему что-то ласковое, ее огромные зеленые глаза, вспыхивающие веселыми искорками озорства. А её восхитительная вагина! Горячая и влажная, словно источающая волшебный гиметский мёд. Два раза Элатий после бурных страстных соитий припадал ртом к её piсse (5) чтобы доставить молодой женщине особо изысканное удовольствие. Его язык проникал между складочками упругих губок, теребил сладко зудящий клитор-похотничок. Пальцы его скользили в мокром влагалище. А потом, он вновь овладевал Юлией, проникая в ее лоно своим огромным мощным членом, заставлял хозяйку кричать и извиваться от наслаждения. Она не оставалась в долгу и язык ее и губы доставили Элатию немало удовольствия.
Член самнита-марсийца всегда был предметом воздыханий и страстных желаний женщин, знакомых с ним лично или услышавших от этих счастливицах о достоинствах сына Марса.
Именно так случилось и с Юлией. Она, конечно же сразу обратила внимание на приобретенного ее мужем нового раба — красивого и мужественного гладиатора, синеглазого блондина с кожей золотисто-бронзового цвета. Но о размере его члена, об его умении доводить женщин до исступления Юлия случайно услышала от одной молоденькой рабыни, делившейся с подругой, такой же рабыней своими впечатлениями от посещении Элатия в его каморке. Два раза в неделю рабам позволялось сходиться друг с другом, хотя и тайные встречи были нередки.
Возбужденный шепот рабынь, их хихиканье всколыхнули в Юлии сильнейшее любопытство. Ее муж Ветувий, погрязший в делах, думал лишь о прибылях.
Юлия, как и он сам была из плебейской семьи, да ещё едва сводившей концы с концами. Отец Юлии спал и видел, как бы повыгоднее устроить партию дочери. Случайное знакомство с Ветувием оказалось очень своевременным. В восемнадцать лет Юлия стала его женой. Ему же, было на тот момент 36. Но пять лет замужества не принесли особой радости Юлии. Их первый ребенок умер во младенчестве, второй, хвала богам-покровителям выжил. Мальчику было сейчас уже два года. Но Юлия мечтала не только о радости материнства. Ее молодое тело жаждало любви. Но муж, оставаясь ласковым и заботливым, охладел к ней, как к женщине. Да в общем-то и ко всем другим женщинам тоже. Отчасти в этом было повинно весьма шаткое финансовое положение их семьи, случившееся из-за недавней Союзнической войны. Многие семьи в Италии разорились и обнищали. Ветувий отдавал все силы, чтобы вновь разбогатеть. Новые рабы из военнопленных были большой удачей в деле подъема финансового положения. Они, уже умели драться и не нуждались в столь же длительных тренировках и закалке, как новички. Особенной гордостью ланисты стал Элатий, чей меч, сразивший за последние два месяца более двух десятков гладиаторов из других конкурирующих школ, изрядно пополнил кошель Ветувия. Медленно, но верно благосостояние фамилии Ветувия Кальпурния росло. Но Юлия не могла более ждать. Пару раз у неё, уже случались связи с рабами. Но этот самнит, этот гладиатор Элатий пробудил в ней особенно сильную страсть.
Как-то раз, когда супруг отлучился по делам в Неаполь, она пригласила Элатия в свой конклав и там отдалась ему со страстью и без всякого сожаления.
Их тайные встречи с тех пор стали постоянны. Даже, когда Ветувий бывал дома. Но поглощенный счетами, займами, заемными письмами и отчетами, он не видел более ничего. А в последнее время его неотступно терзала мысль о вступлении в Гильдию Неополитанских перевозчиков. Это открывало огромные возможности по доставке рабов и зверей со всего Средиземноморья. Вот где можно было развернуться, стать устроителем самых грандиозных и пышных зрелищ. Это открывало дорогу не только к богатству, но и к власти.
Ночь перед сегодняшним выходом на арену стала для гладиатора и его госпожи особенно страстной. Рабыню, что дали ему, она отослала и заняла её место. Они занимались любовью в гладиаторской казарме — в его коморке.
— Госпожа, ты… ! — вскричал потрясенный раб при виде хозяйки.
Он совсем не ожидал, что она придёт сюда.
— Я знаю, риск велик, — прошептала Юлия, подходя к нему вплотную. Ее руки мягко обвили его могучую шею. — Но это меня, лишь возбуждает. А если завтра ты погибнешь, да не допустят этого боги, я прокляну себя, что не воспользовалась последним шансом возлечь с тобой. Но не будем медлить. — в глазах молодой римлянки отразился отблеск единственного факела, освещавшего каморку. — Я должна вернуться к мужу до второй стражи. Сними с себя всё, мой Геркулес.
Элатий скинул тунику из грубой галльской шерсти и остался совершенно обнаженным. Томно вздыхавшую Юлию, он заключил в объятия. Её гибкое тело, облаченное в тонкие одеяния из самых дорогих тканей трепетало от вожделения. Губы любовников встретились в страстном поцелуе. Затем, опустившись на колени и подложив под них подушку — кожаный мешок, обтянутый войлоком, Юлия обхватила член гладиатора ртом. Она ласкала его языком и губами, руками же ухватила крепкие, мускулистые ягодицы Элатия. Член его быстро принял боевую готовность и вздымался, словно меч легионера, вскинутый в победоносном жесте. Длина его была от кончика среднего пальца руки до четверти длинны запястья, а толщина чуть превышала диаметр черенка от крестьянской лопаты. Яйца, тугие и вздутые были увесисты, словно груши. Юлия с наслаждением вылизала их языком, как и сам член снизу до верху. Между бедер молодой римлянки было влажно от желания уже тогда, когда она только ещё шла к казарме.
— Какой он у тебя огромный, какой крепкий… , — шептала жена ланисты, проводя языком по головке члена. — Сколько силы, мужества.
— Госпожа, я хочу тебя! Огонь Амура сжигает мои чресла!
— Да, я тоже… Тоже не могу больше ждать, — приглушенно ответила она, поднимаясь и поворачиваясь к нему спиной. — Взгляни, я словно течная сучка.
Две длинные туники и одна короткая были на ней. Юлия подобрала нижние края своих одежд и задрала их вверх, открывая взору гладиатора свои длинные стройные ноги, упругие и округлые полушария ягодиц. Затем, она немного наклонилась вперёд и раздвинула бедра. Её piсse, её сладкий «персик» был мокр и призывно раскрыт. На ляжках влажные следы потеков.
Издав рычание Элатий вогнал член во влагалище госпожи. Придерживая Юлию за бёдра, принялся овладевать ею. Соитие было быстрым и страстным. В комнатке отчетливо было слышно мокрое чавканье с которым член раба вонзался в лоно молодой госпожи.