Николай поднялся с постели и, не спеша, пошел в ординаторскую.
— Входите, входите! — услышал он певучий голос Майи Михайловны, заглянув в приоткрытую дверь, — да закройте дверь на защелку, чтобы нам не помешали: я хочу поговорить с вами, что называется, тет-а-тет… Проходите, садитесь вот сюда, надеюсь, вам будет удобно. — Она указала на дальний от двери конец старого низкого дивана, усевшись на который, Николай провалился, чуть ли не до пола.
«Без посторонней помощи с этого дивана и не поднимешься, — подумалось ему, — зачем я ей понадобился?.. Сама на нормальном стуле сидит».
Майя Михайловна сидела на «нормальном», хотя и довольно старом стуле, боком к столу, облокотившись на него правой рукой, как раз напротив дивана, на котором сейчас ерзал в мучениях Николай.
— Вас, кажется, зовут Николай Иванович? — оборвала она его размышления.
— С вашего разрешения, Игоревич.
— Да, да, простите мою ошибку, Николай Игоревич!
— Я что-то сегодня несколько рассеяна. Прошу вас, закуривайте, — она протянула ему распечатанную пачку «Салем».
— Спасибо, я только что покурил, — попытался слукавить Николай, в надежде хоть как-то сократить время визита.
— Фу, как невежливо отказывать даме, вы мне до сих пор казались таким галантным мужчиной!
— Извините! — польщенный, он уже с готовностью взял протянутую пачку.
— Мне тоже предложите, галантный мужчина!
— Да, конечно же, прошу Вас! — он протянул ей сигареты. «Ну, прямо какое-то состязание в светскости», — досадливо подумал он.
По натуре застенчивый, Николай испытывал почти физическое недомогание, общаясь с незнакомыми и малознакомыми женщинами, и тем оно было нестерпимей, чем привлекательней была женщина.
— Скажите, Николай Игоревич, я давно хотела спросить, что за бумажка висит там, над вашей кроватью?
— Это график моего выздоровления.
-… О-о, как интересно! — приподняла она и без того высокие брови. — Вы ведь уже две недели лечитесь?
— У вас — две недели…
— Вы и до этого уже лечились?
— В поликлинике.
— Ну да, конечно… И что же, соответствует выздоровление вашему графику?
— Почти.
— Очень, очень любопытно! — заинтересованно произнесла она.
Николай сильно сомневался, что ей, такой блистательной женщине может быть любопытен как сам он, так и его дурацкий график, висящий над кроватью, но она была столь обворожительна, что хотелось внимать всему и веровать во все, что плавно вытекает из ее уст…
— Вы, очевидно, торопитесь выписаться?