Я проводил Сашеньку, на обратном пути зашел к Павлику Морозову и забрал Викину веревочку. Пришлось посвятить в тайну веревочки моего приятеля. Окно у нас было одно на двоих. Открывать его было нельзя, в конце августа ночи были холодные. Но идея ему очень понравилась, и пока я ходил чистить зубы, он перочинным ножом просверлил аккуратную дырочку в оконной раме.
— Вот бы Галька Антонова меня подергала за веревочку. Жалко, что она не Сашенькина подружка, — он был убежден, что меня разбудит Сашенька.
Я сразу проснулся, когда Вика за веревочку подергала. За памятником Павлику Морозову она сидела на скамейке и дрожала от холода. Я закутал девочку плащом, обнял и стал согревать. Место было очень удобное, густые кусты совершенно скрывали лавочку с трех сторон, а четвертая выходила на высокий обрыв над рекой.
Еще темно было. Тишина была абсолютная, на небе ни облачка. Какой-то метеорный поток в это время был, и звезды изредка падали. Про всякий секс мы забыли, просто обнялись и смотрели в небеса. Я иногда целовал маленькие Викины ушки, их надо было согревать, они быстро замерзали, и рассказал про историю с веревочкой.
— Галька Антонова жуткая стерва, и совсем не подходит Олегу. Он парень отличный и хорошим девочкам нравится. Светка из нашего класса по нему вздыхает. Что же ты мне раньше не сказал! — возмутилась Вика, — еще ничего потеряно, почти все в одной школе учимся. Я знаю девочек, твои друзья прекрасные ребята, будем любови организовывать!
Небо постепенно светлело. Про бинокль я Вике рассказал.
— Сдать его надо на склад, прямо сегодня. Во-первых, он жутко дорогой, потеряем и всю жизнь не расплатимся. Во-вторых, это какой-то инструмент развращения малолетних девиц, сначала меня развратили, затем Сашеньку. Мне-то хуже пришлось, я на вас почти в упор смотрела, а около брода большая полянка, не могла Сашенька ближе сорока метров к нам быть. И нечего было мою попку шлепать, еще и голенькую! Это конечно приятно, ты не садист, очень ласково это делал.
Продолжение следует…