— И что ты мне сделаешь пацан? — Капрал встал с лавки, он был на голову выше меня. — Я тебе больше скажу. Если я пригрожу твоей мамаше, что буду частенько давать тебе по мозгам, она сама прибежит и подставит пизду, лишь бы её сыночка любимого не тронули.
— А ты попробуй «дядя», — я оттолкнул его от себя.
Капралов ни капли не потерялся, он продолжал улыбаться.
— Я тебя ещё вот таким, — он показал рукой рост маленького ребенка, — на руках носил, на шее. А сейчас ты пытаешься выебнуться передо мной?
— Выебываюсь сейчас не я, а ты. Я лишь отстаиваю честь своей матери.
— Аахахахаа честь! Нету у неё больше никакой чести. Дырка она общественная и всё тут. О какой чести может идти речь, если её почти весь завод перетрахал.
Он сел на лавку и достал телефон.
— Присядь рядом.
Я присел. Он включил какое-то видео и нажал на паузу. Взглянул на меня.
— Ты слепо видишь в своей матери женщину с честью и достоинством. Я не спорю, баба она чертовски красивая и сексуальная, но уж больно блядинистая. Сейчас я тебе покажу несколько видео и ты поймешь, почему я уже не уважаю твою мать, как женщину.
Он нажал плей.
На видео мать стояла на столе босая, в одной широкой красной юбке. За столом сидели разные мужчины. Она пританцовывала и начала петь что то похожее на частушку:
Это правда, это правда,
Это правда сущая.
Хоть сама я небольшая,
Но пизда большущая!
Она пританцовывала и задирала юбку, демонстрируя свою лохматку. Мужики свистели и аплодировали.
— Это было лет 5 назад, масленицу отмечали в заводской столовой.
Я просто охуевал от этого видео. Какая же блядь ты мама.
— Смотри дальше.
Капралов возобновил видео. Мать задрал юбку по самую жопу и стала прыгать в присядку и напевала.
У меня на сарафане
Петухи да якори.
Меня в этом сарафане
Семеро хуякали!