Вот так она попала в такую ситуацию, когда независимо от себя стала женой восьми негров-аборигенов, а ещё был и я, законный муж, её девятый мужчина, который был не у дел в сексе, так как входя в её пиздень, раздолбанную братьями, я не чувствовал абсолютно никакого трения, и тем более удовольствия. Она чувствовала моё настроение, и сама как-то предложила трахнуть в попку, но тайно, чтобы братья не догадались. Я обрадовался этому предложению, и в тот же день славно оттрахал жену в попку, после того, как её отсношали все братья. Подождав пару минут, пока они разошлись, я живо загнул Свету раком, положив грудью на помост, и без затруднений вогнал свой маленький, по сравнению с неграми член, в её анус, который весьма гостеприимно встретил меня, уже не такой тугой и тесный, как до знакомства с членами покойных ныне Эндрю и Джона, но благодаря их стараниям он был заметно разработан, как будто специально под мой размерчик, а Светка на удивление сама завелась при этом и стала подмахивать мне, да так страстно, что я не успел как следует насладиться её сладкой попочкой, накачав её прямую кишку своей спермой. Светка встала с помоста и поцеловала меня нежно, сказав:
— Ну ты доволен, дорогой? Эта дырка только твоя, так что наслаждайся ею, ты ведь мечтал о ней!
— Спасибо, милая, только меня это не особо радует при таком количестве твоих мужей и твоей киске, которую они долбают каждый день, а ведь ты скоро залетишь от них, если ещё не залетела. И что ты будешь делать тогда с чёрным ребёнком? Дома тебя не поймут и осудят за это.
— Я спрошу у Лимбо, — отмазалась она, и вошла в хижину этого гиганта, к которому она стала, по-моему, неравнодушна.
Она вошла в его хижину, и увидев его голым и лежащим на спине с закрытыми глазами, подошла и обхватила руками его вздыбленный от утренней потенции член и нежно облизала его головку. Он проснулся, запустив руку в её волосы, а другой рукой ласкал её грудь и теребил тут же отвердевший сосок. Пользуясь его настроением, Светка спросила:
— Если у меня родится темнокожий ребёнок, кто будет считаться его отцом?
— Его родителями будут все братья, не беспокойся, твоё дело ублажать нас и рожать много детей.
Он оторвал её от себя, сказав ей, чтобы поскакала на нём, а та с радостью забралась на него и стала насаживаться на его мощный инструмент, блестящий от её слюны. Почувствовав, что он упёрся ей в матку, она стала контролировать свои движения вверх-вниз, чтобы не поранить матку, а в это время послышался разговор, и в палатку вошли трое незнакомых негров c цветными татуировками на теле, уступающих в росте и мощи братьям, но тем не менее атлетического сложения, удивлённо уставившись на нас, особенно на меня, непохожую на женщин этих мест, страстно скачущую на члене Лимбо. Я не стала останавливаться, так как уже чувствовала, что скоро улечу на небо, а эти трое пялящихся на меня незнакомца завели меня ещё больше, и я в судорогах бурного оргазма ползала по большому телу Лимбо, а он мощно выстрелив в меня несколько струй спермы, обнял меня, не выходя из меня и как ни в чем ни бывало, спросил:
— Чем обязаны вашему приходу?
— Мы проходили мимо после неудачной охоты и решили отдохнуть у вас, если ты не против.
— Конечно, дорогие гости, мы сейчас разместим вас в гостевой хижине, отдыхайте сколько надо.
— А правило угощения гостей-мужчин в силе?
— У нас совсем недавно появилась жена, мы ещё сами не успели насладиться ею, так что пока правило не действует.
— Это неправильно, и нам придётся жаловаться старейшинам вашего племени, если вы откажете нам в этом правиле, к тому же эта женщина, хоть и очень красива, не вашего племени, и даже не нашего цвета кожи, так что зря вы так дрожите над ней, а старейшины, узнав о том, что вы взяли в жену чужеземку, да ещё и наверняка, о том, что она не прошла обряд посвящения, будут очень рассержены!
Лимбо буквально кипел от бешенства, его огромные ладони сжались в увесистые кулаки, и он, выйдя из меня, вскочил на ноги, прекрасный в своей неприкрытой одеждой ярости, с ещё не опавшим членом.
— Вы что, хотите напугать меня?
— Да нет, конечно, мы тебя уважаем, но так как ты не соблюдаешь обычаи и традиции своего племени, нам придётся об этом доложить твоим старейшинам.
У Лимбо от напряжения взбугрились вены на шее, и он сейчас напоминал пантеру перед прыжком, но огромным усилием воли он взял себя в руки и сказал, зло выплёвывая слова:
— Ладно, будет вам соблюдение обычая, только одну ночь, не больше, и утром она должна быть в моей хижине, целая и невредимая!
— Конечно, Лимбо, мы же не звери, просто мы от души позабавимся с этой необычной красоткой чужестранкой, и утром отправим к тебе в постель, как ты хочешь. А что это у неё нет волос на срамном месте?
— Да, она удаляет их, и это лучше выглядит, чем у наших женщин.
— Можно мы сейчас получше рассмотрим и только пощупаем её, просто не верится глазам, что такое возможно?
— Валяйте, только недолго!
Они втроём подошли ко мне и стали бесцеремонно лапать и вертеть меня, затем заставили широко раздвинуть ноги и удивлённо трогали и щупали голый лобок и бритые половые губы, отчего я, несмотря на такое унижение, потекла, покраснев при этом как рак от бессилия перед их наглостью и от своей доступности. Их главарь, Бвана, воскликнул:
— Лимбо, да она шлюха, ведь у неё необрезанный клитор, и она получает удовольствие от того, что мы трогаем её, а вы взяли её в жёны!
— Это моё дело, а вы не вмешивайтесь в мои! Вы хотели получить её на ночь для забав и отдыха, и добились этого, а то, что она необрезана, так она наша жена, и нам решать, как она выглядит!
— Ладно, просто это так необычно — видеть необрезанную женщину и то, как она возбуждается от мужских ласк. Нам же лучше — она с удовольствием отдастся нам, а мы уж постараемся продлить его, и будем сношать её всю ночь, сами получая при этом удовольствие, а не иметь, как обычно, бесчувственную куклу, которую нехотя подсовывают гостям. Мы с нетерпением будем ждать того момента, когда нам можно будет оттянуться с этой красоткой. — Он смачно и сильно шлёпнул меня по попке, толкнув к Лимбо.