Объект обворовывали несколько раз, меняли охрану, но новые стражи из местных быстро находили общий язык с теми, кому задарма со складов площадью несколько тысяч квадратных метров, можно было поживиться чем угодно, от продуктов питания до оргтехники…
Пока не поручили охрану нам… уже с видеоглазками, выводящими изображение с двух десятков видеокамер на монитор… надрессированные собаки… и наконец, заделали с помощью местных все лазы, кроме двух… теперь осталось только ждать, когда в мышеловку попадут те, кого мы будем ждать…
В первую ночь попались те, кого мы ждали меньше всего: сорокалетняя мать и шестнадцатилетний ее сын… теперь они оба сидели в кабинете, сынишка, к тому же прикованный наручниками к батарее, и, поняв, что шутить мы не будем, плакали и заполняли акт задержания…
Срок, голубки, срок обоим вам светит… кража… в особо крупных размерах…
Что же вы, суки, опустились до такого, не у государства ведь воруете… что, малютка дочь останется сама? в детдом отдадут, жизни научат… а тебе, пизда, с твоим гаденышем сидеть…
И пощечина, звонкая, резкая, так что из глаз брызнули слезы…
И ее сосунку: сидеть… руку, дурак, разотрешь, кто лечить тебя будет…
Поплачь, поплачь… организуем выездной суд, всем покажем, вот там и будете, суки, плакать, вот стрекот кинокамер, которые вас на всю страну…
А телка хорошая, все при ней… и грудь, размера третьего, если не больше, и фигура, чуть полноватая, но вся в соку… и лицо, красивой, честной и благородной женщины, которая привыкла, чтобы все было у нее честь по чести… а тут… облом, да такой… Сорок лет… разведена… сама воспитывает шестнадцатилетнего сына и младшую дочь…
«Ребятки, мальчики, отпустите, умоляю…» — и слезы, как из ручья, руки даже не подрагивают, а все дрожат, как и все тело…
О, блин, теперь на колени упала…
Подняли… пощечина… еще одна… дали выпить стакан воды…
Лицо закрыло руками, стонет, хрипит и по-детски беззвучно плачет так, что плечи дрожат так часто и быстро…
Ну, что ты, блядь, можешь такого нам предложить? дура, да мы получим за тебя в раз десять больше… куда выйдем? зачем, шлюха, ты хочешь уединиться со мною в соседней комнате?.. да, говори, говори… здесь все свои… мы втроем друг другу доверяем, как, наверное, ты своему сосунку…
Громче, блядь, громче и внятней…
Ты, что, сука, хочешь телом рассчитаться с нами?.. так и говори, чего мямлить… сосунка своего тоже отдашь, чтобы при тебе опустили? что не надо, что блядь не надо… тогда тебе, сучка, отрабатывать и за себя и за него… мы все трое только с дембеля, тут клевая работа, платят в месяц больше, чем ты заработаешь сука в год, и руками, и телом, и головой…
Ах, ты нам условия, сука, тут ставишь?.. что, думаешь, глаза закроешь, ноги раздвинешь, по разу-два вставим тебе и все — простим тебя и подставимся как лохи?.. что нет, что нет…
У тебя мужиков в жизни сколько, блядь, было?
Слушай, не пизди о том, что один только муж… если он у тебя был один, то что ты, сучка, тогда в сексе умеешь?.. и нафиг нужна нам такая фригидная неумеха… лучше тогда уж малолетку снять, та, наверное, поболее твоего видела и умеет…
Так тебя, сучка, топить в том дерьме, в который залезла сама или попытаться спасти?
Хочешь, чтобы отпустили и тебя и твоего сосунка? не верит… по-моему, ошалела, что такое вообще может быть… Так да или нет?
Ах, да… и чем же ты, блядь, можешь нас порадовать, удивить, отблагодарить за это трех дембелей?
Только учти, блядь, хоть одному из нас не понравится, соглашение о том, что мы отпустим и тебя и твоего сына, аннулируется сразу…
Да нет, сучка, здесь раздевайся, здесь, прямо при сыне…
Раздевайся… Я разве невнятно сказал…