И тут это произошло. Как ни в чем не бывало, как будто спрашивая, который час, Дэйв осведомился:
— Как насчет того, чтобы переспать с нами?
Я был поражен такой прямотой, да и она, я думаю, тоже.
— Ты что, шутишь? — спросила она.
— А почему бы и нет, мы же хорошие друзья. Я знаю, вы уже слегка игрались друг с другом. Это будет весело. Ни обязательств, ни ограничений, просто хорошее развлечение.
Я был слегка изумлен его наглостью, но еще больше — ее ответом. То есть она сказала:
— Нет, я не думаю, что это хорошая идея.
Это были ее слова, но пока она это говорила, она подошла и уселась между нами на диван.
Была моя очередь помогать, и, положив руку ей на бедро (она была в тесных джинсах, так что это было не очень возбуждающе) я сказал ей:
— Ты же знаешь, мы уже близко сошлись, давай уже, хватит играть, пора наконец все решить.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
И опять, это были только слова, но пока она их говорила, она улеглась так, что ее спина опиралась на Дэйва, а ноги лежали у меня на коленях.
Это продолжалось несколько минут, мы пытались уговорить ее, а она всячески словесно сопротивлялась, при этом совершенно не сопротивляясь мне, когда я мягко снял ее туфельки и продолжал массировать ее ножки сквозь джинсы. Я так на этом сосредоточился, что не обращал внимания на то, что делает Дэйв, но когда она вдруг замолчала и на некоторое время воцарилась тишина, я посмотрел на них. И они были там, пытаясь дотянуться до миндалин друг друга языками в страстном поцелуе. Я улыбнулся про себя и увидел, как Дэйв расстегивает верхнюю пуговицу ее белой блузки и запускает свою руку внутрь и ведет ее вниз. Несмотря на поцелуй, она мягко застонала. Теперь все было в порядке, веселье могло начинаться.
Не помню, кто выключил свет. Все что я помню, это что в комнате было почти ничего не видно. Через окно свет в соседнем доме освещал ее грудь и голову, так что явидел, как они целуются, однако пока Дэйв развлекался, продолжая ее целовать и медленно расстегивая пуговицы ее блузки одну за другой, я ориентировался в основном на ощупь. Без особых проблем я расстегнул ее джинсы, пуговицу и молнию, но без света было трудно понять, что делать с ремнем. Должен признаться, я сдался.
— Не хочу вас прерывать, но мне здесь нужна небольшая помощь.
Я чувствовал себя по-дурацки, а она шлепнула меня по руке и одним движением расстегнула ремень. Я похлопал ее по ногам и она, поняв, что от нее требуется, приподняла попку и помогла мне, когда я схватил одновременно ее джинсы и трусики и начал стягивать их с нее. Она вела себя так, как будто хотела поскорее оказаться голой. Она была вся горячая и явно нуждалась в том, чтобы ее как следует трахнули!
Все было готово, и тут…
Вдруг я услышал звук ключа, вставляемого в дверной замок. Наш другой сосед, Кен, пришел с неожиданным визитом. Хотя технически он и жил с нами, на самом деле он переехал к своей подруге месяц назад, так что мы уже почти забыли, что он живет с нами. Я подпрыгнул, сбросил с себя ее ноги и рванул к двери. Я захлопнул ее в тот момент, когда он уже начал ее открывать. Я услышал за дверью:
— Что за хрен? — и сказал ему оставить нас в покое, я ему позже расскажу.
Захлопнув дверь, я вернулся к дивану, на котором настроение сменилось.
Она начала застегиваться, испугавшись, что ее застанут в таком состоянии, и потребовалось несколько уговоров и ласк, чтобы вернуть ее в позицию. Наконец-то мы могли приступать. Ее джинсы все еще были полусняты, Дэйв начал массировать ее плечи, а я снова расстегнул пуговицы, которые она было застегнула, и продолжил, пока не смог открыть ее блузку. Показался ее легкий белый лифчик, который почти расходился на ее упругой груди, такой он был тесный. Она распрямилась, оторвав свою спину от Дэйва, так что он получил доступ к застежке, и улыбнулась мне, когда он расстегнул лифчик, и она позволила ему упасть на ее живот. Я сорвал его и отбросил в сторону.
Дэйв слез с дивана и встал на колени на пол, а она улеглась на спину. В этой позиции я, наконец, мог начать целовать и сосать ее правую грудь. Ее розовый сосок, казалось, подпрыгнул мне навстречу, когда я в первый раз прикоснулся к нему языком. И она глубоко застонала, когда я начал сосать как следует. Кое-что я запомню на всю жизнь — когда я посмотрел вбок, все еще припав к ее правому соску, я увидел своего лучшего друга, работающего над левым. Не прерываясь, мы улыбнулись друг другу и пожали руки. Еще одна преграда пала.
Мы прервали рукопожатие, и рука Дэйва скользнула вниз, он запустил свой палец в ее мокрую вагину. Когда он начал трахать ее пальцем, она начала дергать бедрами, так, что я смог стащить ее джинсы вместе с трусиками вниз, по ее ножкам, и бросить их рядом с диваном. Свободная, наконец, она раздвинула ноги, одна опустилась с дивана на пол. Пока Дэйв вставал, чтобы раздеться, я съехал к ее раздвинутым ножкам, чтобы потрогать киску, которую я хотел годами. У нее была шикарная киска, никакой лишней кожи, гладкая, совершенно мокрая и ожидающая моего вторжения. Она не брилась, но волосы на лобке были коротко подстрижены в виде сердца, можно было убедиться в том, что она и правда блондинка. Я раздвинул ее губки и показался клитор. Я нажал на него пальцем, и она вскрикнула.
Пока я начинал мять ее клитор пальцами одной руки, заводя два других глубже в ее вагину, Дэйв наконец разделся и встал голый у края дивана. Его член, я думаю, не меньше восьми дюймов длиной, уже стоял и нуждался в срочном внимании. Когда я ввел третий палец в ее киску, и она открыла рот, чтобы закричать, Дэйв сунул свой член в ее ротик, заткнув ее.
Наташин рот был предназначен для того, чтобы сосать член. Пухлые мягкие губы, прекрасные прямые зубки, когда она улыбалась, все ее лицо освещалось, как будто она думала только о сексе. Когда Дэйв ввел первые два дюйма своего члена в ее ротик, она отстранилась в шоке, однако быстро поняла, что от нее хотят, и положила ладонь на его яйца. Она медленно всасывала его член глубоко в свой рот, а затем в глотку. Я никогда не знал, что она такая хорошая членососка, и я был впечатлен. Ее нос уперся в его лобковые волосы, и можно видеть ее язык, который она высунула и облизывала основание его члена, пока она просто лежала на диване, а головка была глубоко в ее горле.