Макс, казалось, был спокойнее.
— Отлично, Январь готов. Переходим к Маю? Алекс?
Я отошел от дивана, держа зеркало в руках, чтоб Света и Макс не видели моего
возбужденного состояния. Член разрывал джинсы и рвался вперёд.
Май мы снимали без дивана: Светлана стояла в углу, упираясь обеими руками в стены и
чуть обернувшись. Разноцветные шёлковые ленты струились с её плечей вниз, едва
закрывая грудь и попку. Стройные ножки были обуты в белые туфельки на высоком
каблуке. Застёгивая их на Светиной ноге, я ещё раз невзначай скользнул взглядом по
промежности в поисках влаги — губки всё так же сияли и манили своей сочной
глубиной.
Я вздохнул и пошёл к Максу. Тот что-то рассматривал и подкручивал в фотокамере.
«Наверняка сделал максимальный зум и смотрит крупный план, негодяй», ухмыльнулся я
про себя. Внезапно он отпрянул от окуляра и подмигнул мне. Я автоматически подмигнул
в ответ.
Сентябрь оказался самым сложным испытанием. Светлана снова лежала на диване, закинув
ногу за ногу, а я должен был держать ленты, которые развивались под искусственным
ветром от офисного вентилятора. Ленты скользили по её телу, дрожали и
перекручивались в потоках воздуха вокруг её нежной груди, касались лона и бёдер.
Макс сделал, наверное, полсотни снимков, но на всех соски или лобок было слишком
хорошо видно. Ленты ухитрялись убежать как раз в тот момент, когда мы делали
очередной снимок. Взять больше лент мы не могли — будет похоже на веник. Мы
задумались.
— Давай их чуть приклеим? — предложил Макс. — Только краешком, и всего одну-две?
Я понял идею, Света тоже сообразила, но была не в восторге.
— Чем ты их там приклеишь? — улыбнулась она.