Наташа как раз взбиралась по лестнице, когда мы обратили на нее внимание.
Она симпатичная. На улице — ранняя осень, все еще царит та прекрасная пора, которая позволяет всем одеваться так, как нравится. Когда девушки сверкают своей красотой, а парни — своими телами. Наташа не была особо стеснительной девушкой. А сейчас она как раз шла на день рождения своей старой школьной подруги, а потому приложила все усилия, чтобы отменно выглядеть.
У нее были чуть-чуть уставшие серые глаза — все же позади целый рабочий день — в которых сейчас едва разгорался маленький, еще непонятный огонек. Волосы цвета потемневшего серебра, обычно свободно спадающие до конца лопаток, были сейчас собраны в один конский хвост, едва закрывавший тыльную сторону шеи. Лишь у самых корней пробивался истинный — черный — оттенок волос. А шейка: многие парни пали жертвой именно этой шей. Тонкая и длинная. Хорошая фигурка, сейчас закрытая осенним пальто, тоже была предметом гордости девушки. Отдельно следует заметить, что природа от щедрот отмерила Наташе женской красоты, но на ее лицо перепало гораздо меньше, чем на все остальное тело.
Тут она была обычной, хотя на фоне серебристого облака волос, никто, чаще всего, даже и не замечал этого. Чуть-чуть вытянутый подбородок, немного впалые от природы щеки, излишне выпирающие скулы, нарушающие гармонию, маленькие карие глазки, немного вздернутый на конце носик и чересчур полные губы, которые на фоне всего остального лица, казались единственным местом, за которое цеплялся взгляд.
Вот Наташа добралась до самого верха лестницы, постояла с минуту, переводя дыхание, после чего позвонила в дверь, оббитую деревом. Не прошло и десяти секунд, как послышались шаги, замок дважды щелкнул и дверь широко открылась.
— Наташка! — радостно вскричала сегодняшняя именинница Кристина.
— Криста,- улыбнулась в ответ девушка и обняла свою давнюю подругу.- Это тебе.
Наташа передала пакет девушке и, пока та, радостно попискивая, убежала открывать подарок, зашла в дом. Из комнаты доносились звуки начинающегося веселья. Наташа без труда уловила женский смех и тихий мужской бас, который из прихожей было совершенно не разобрать на отдельные слова. Девушка скинула сапожки, взяла пакет с платьем, которое принесла с собой, но не на себе, опасаясь помять его раньше времени.
— Кри, ты не против, если я твою комнату займу на десять минут? — повысив голос, спросила она.
— Конечно! — тут же раздался звонкий голос именинницы.
Наташка прошла по короткому коридорчику, который упирался прямо в кухню, заглянув по пути в зал, где будет сегодня твориться основное веселье.
В зале, на маленьком розово-белом диванчике, сидела, поджав под себя ноги, незнакомая девушка. Она заинтересовано взглянула на мелькнувшую в проеме Наташку, но успела лишь кивнуть. А обладателя мужского голоса Наташа не заметила — должно быть, он устроился в кресле около окна.
Наташка зашла в соседнюю комнату — большую спальню. , как это местечко в шутку окрестила Сонька. Комната заслуживала так называться.
В центре стояла большая, даже для двуспальной, кровать со спинкой из темного дерева, застеленная темно-красным покрывалом. Наташе не нужно было откидывать покрывало, чтобы узнать цвет простыней — они неизменно были красными, в то время как пододеяльник и наволочки все так же оставались черными. Обои с красными и темно-темно синими цветами на бело-серебристом фоне, ковер с черно-красной вышитой сказочной фейкой с полупрозрачными крылышками, лишь подчеркивали кровать, не привлекая к себе внимание, пока ты специально не начнешь их рассматривать. В уголке около кровати стоял туалетный столик, забитый косметикой. А в противоположенном уголке располагалась малоприметная дверца, выкрашенная под узор обоев, в котором был расположен маленький гардероб . С потолка в центре комнаты свисала причудливая люстра со множеством псевдо-хрустальных висюлек.
Да уж: сколько же времени прошло? Кристина получила эту квартиру в безраздельное пользование когда ее родители решили, что им лучше жить на противоположенном берегу, поближе к своей работе. Та квартирка им досталась по наследству, а эту решили отдать своей взрослеющей на глазах дочке. Вот чем Наташке нравились родители Кристы — так это их вольными взглядами на подрастающее поколение.
Странное напутствие от родителей своей подружки, не правда ли? Да и в остальном. Когда Наташке было шестнадцать, она всегда находила у Светланы Павловны слова утешения. Именно эта домашняя женщина лет тридцати пяти объяснила девушке проблемы секса. Что и как следует делать. Или чего делать не следует.
В памяти Наташи всплыл эпизод, который произошел лет девять или десять назад — как раз, когда Соньке стукнуло шестнадцать. Кри тогда достала кассету с эротическим фильмом и они, три школьные подруги, считая Соню, собрались в соседней комнате поздним вечером, когда родители Кристины уже ушли спать, чтобы посмотреть на то, что происходит за закрытыми дверьми между взрослыми людьми.
И как же они перепугались, когда посреди фильма в комнату вошел отец Кристы. Сидели на диванчике и лишь беспомощно смотрели на него — мужчину в возрасте, с густым ежиком черных волос, изрядно тронутых сединой, в спортивных штанах и домашних тапочках — ожидая жесткой расправы и крутого выговора. А он лишь обвел взглядом трех молоденьких девушек, сжавшихся в один маленький комочек на диване, взглянул на экран, где как раз молодую девушку нещадно насиловали на вертящемся подиуме, и спросил:
Наташа уж и не взялась бы вспомнить, что было потом. Помнила только, что таки были. Толи у Сони, толи у Кристины хватило-таки наглости задать какой-то вопрос об интимных отношениях. И отец Кристы, Антон Андреевич, такой грозный и всегда неулыбчивый, прочитал целую лекцию о разных видах секса. И даже ответил на все . После чего ушел спать в кровать к своей жене, оставив девушек в состоянии сильного возбуждения, наедине с их воображением.
Наташа сняла с себя легкий свитер, блузку и джинсы, оставшись лишь в нижнем белье изумрудных тонов. Запихала снятое в пакет, из которого мгновением раньше выудила свой сегодняшний наряд. Девушка знала, что трусики слегка просвечивают. Лишь самую малость. Как и лифчик, впрочем. Наташе просто нравилось ощущение, что кто-то может ее увидеть почти что голой. Правда, для этого для начала следовало снять с девушки платье, что было весьма сложно сделать без желания самой Наташи.
У девушки было весьма неплохое тело, которое она старалась держать в форме. В школе — еженедельные занятия фитнесом, в университете — плавание, а сейчас Наташа отдавала предпочтение аэробике. Тонкие плечи, чуть-чуть выпирающие ключицы. Такие же тонкие руки, на которых лишь на предплечьях можно было заметить маленькие бугорки мышц. Длинные ладони с тонкими пальцами профессиональной пианистки. Впрочем, на пианино Наташа играла лишь в младших классах. Упругая пышная грудь, не настолько большая, чтобы безвольно повиснуть и опасть, а именно такая, какая нравилась большинству парней — торчащая как легендарные пушки , готовые к выстрелу, если Наташа была в соответствующем настроении. Упругий животик — следствие занятий фитнесом. Мощные икры и развитая мускулатура на ногах — следствие плавания. Наташа никогда не была , наоборот, ее тело было напитано красотой. Прекрасной красотой воинствующей богини Афины.
Наташа улыбнулась своему отражению, облаченному в нижнее белье, мимоходом отмечая, что туалетный столик с зеркалом слегка повернули — теперь в отражении было не видно входную дверь, зато можно было полюбоваться деревом, растущим за окном. Подсела на низенький табурет и занялась макияжем. Пожалуй, это было то единственное, за что она ценила свою работу — умение красится, наводить марафет, накладывать штукатурку и так далее.Наташа работала продавщицей косметики в довольно престижной фирмочке. Работа была скучной, но весьма перспективной и к тому же неплохо оплачиваемой, что было немаловажно.
Девушка неспешно наложила на веки едва заметные изумрудные тона, сильно подвела глаза черным карандашом, тушь — на длинные ресницы. Совершенно естественный оттенок помады на губы. Распустить хвост и расчесаться. И вот из зеркала уже смотрит не обычная замухрышка, а отменная красотка. Губы больше не бросались в глаза, уступая место взгляду девушки, а носик был вообще не заметен. Сонька много раз говорила, что у Наташи глаза. Но что имела ввиду подруга, девушка поняла только после того, как обильно подвела глаза в первый раз.
Наташа аккуратно подняла платье и оглядела его со всех сторон — не осели ли какие крошки или пыль на ткани. Удовлетворившись результатом, девушка лениво скользнула в платье. По своему покрою оно было скорее строгим, но на Наташке смотрелось весьма вызывающе. Высокий ворот до самого горла создавал ощущение недоступности. Черное платье с сеткой переплетенного меж собой серебра обтягивало все тело, доходя почти до самых лодыжек. Вот только вся строгость рушилась высокой грудью девушки — платье сильно натягивалось в этом месте, плотно облегая предмет мужского вожделения. Высокий разрез, заканчивающийся чуть пониже талии, призывно раскрывался, стоило Наташе сесть, и выставлял манящую ножку напоказ. Длинные рукава, скрывавшие всю руку до самого запястья, обтягивали руки как вторая кожа. Картину дополняли высокие черные чулки без какого-либо узора.
Наташа еще раз посмотрелась в зеркальце, повернулась вокруг своей оси и удовлетворенно кивнула. Это уже начинало входить в привычку. Каждый день рождения подруги соревновались друг с другом в красоте, хотя это и было абсолютно бесполезно. Девушка была уверена, что Соня тоже будет сегодня на высоте и даже предвкушала ее наряд, хоть и не бралась его спрогнозировать.