Я не поднимал глаз и молчал.
Следующий удар по шее сбоку раскрытой ладонью чуть не сбил меня с ног. Очень больно, в глазах помутнело, но быстро отпустило.
— Я твоя сучка, — от страха меня подташнивало.
— И что теперь ты собираешься делать?
— Пойти домой, поздно уже, родители, наверное, волнуются, — последняя надежда вырваться хоть на время из его лап.
Я не говорил — я мямлил еле слышно и почти неразборчиво.
— А когда ты сосал у меня в час ночи, родители не волновались? — Иван Иванович почти кричал.
Попытка не удалась. Я не сильно и надеялся.
— Пойдем, научу тебя возбуждать мужчин.
Мы зашли в лестничный подъезд ближайшего высотного дома. Воняло мочой и гавном.
«Хуевые условия для возбуждения», — подумалось мне.
Поднялись на пару этажей выше. От смрада это не спасало, но здесь было чуть чище, чем на первых этажах.
— Снимай штаны и трусы, — приказал он, — вешай на перила и поворачивайся ко мне задом.
Большего унижения на тот момент в моей жизни еще не было. Быть по пояс голым для меня перестало быть мужским понятием. Я был гол снизу, как девчонка! Вдобавок, наклонившись, стоял раком. Опереться на перила он мне запретил.
— Выстави получше задницу, блядь. Раздвинь ноги и жопу.
Я подчинился. Хотелось завыть от своей слабости, трусости, беспомощности, унижения и страха.
— Теперь говори кто ты у меня? Только внятно и красочно. — Иван Иванович достал возбужденный член и начал дрочить.
Я уже знал, что он хочет услышать и, боясь сменить позу, произнес:
— Я твоя сучка.
— Будешь делать все, что я скажу?
— Да.
— Кто ты?
— Сучка.
— Говори «сука», а не «сучка».
— Сука.