Петенька

Петенька

Быть может, духовная ассимиляция привела бы в конце концов к более серьёзным чувствам с моей стороны, но, видимо, всё же Петя не был моим героем. Да, хороший, трудолюбивый, порядочный мальчик, но сладостная истома при виде Пети не накатывала на меня. Теперь, на некотором временном расстоянии, я понимаю, что просто симпатизировал доброму парню и принимал участие в его судьбе. И это немало! Но вот чтобы спирало дыхание в груди и немело тело — такие чувства вызвал во мне впоследствии только Игорь. Вы прочитаете и о нём.

Через какое-то время произошло довольно важное событие в нашем общении. Однажды после утомительных ласк и поцелуев мы лежали, обнявшись, на кровати. Становилось жарко, и я направился в ванную комнату. Встав под струи прохладной воды, я поливал тело. Дверь открылась, вошёл Петя. Отодвинув занавеску, он обнял меня, придвинул губы к самому уху и едва слышно шепнул… «Люблю тебя, Данила». Ни слова больше не говоря, парень вышел из ванной, и когда я вернулся в комнату, он лежал на кровати, как ни в чём не бывало.

Мне тогда подумалось… да уж не почудились ли мне эти слова? Но нет, я ведь находился во вполне здравом состоянии. Да и присутствие духа теряю редко.

Я не стал больше ни о чём спрашивать моего случайного товарища, и тайна эта ушла вместе с Петюней.

Действительно ли парень почувствовал нечто большее, чем просто привязанность, или эти три слова подсказала мне уже потом услужливая фантазия? Я не знаю этого и поныне.

Мне не хочется описывать финал наших отношений. Скажу только, что Петю зарезали поздно вечером какие-то мерзавцы, когда парнишка возвращался домой после работы в гараже. Что произошло между ним и отвратительными хулиганами, неизвестно. Ножом Петю ударили под рёбра, а потом ещё полоснули по горлу, и я видел разошедшиеся хрящики трахеи несчастного мальчика, когда по обыкновению своему ездил на судебно-медицинское вскрытие.

Петины похороны прошли для меня как во сне, и уже через некоторое время я почти забыл о бедном парне. Потом судьба со зверской жестокостью отплатила мне за эту бесчувственность, полностью раздавив меня как социализированную личность. Я только через год оплакал Петю ужасной истерикой и раскаянием, но, наверное, вину свою перед ним не искупил. Не восприняв слов любви, шедших от Пети, я испытал мучительное горе впоследствии. Я потерял того, кого страстно и больше всех на свете любил и лелеял, для кого говорил самые нежные в мире слова. И теперь два моих друга — моя вечная и великая любовь, мой дорогой и любимый Игорь, и мой маленький голенастый рыженький Петюня, всегда вместе являются в моих снах. И во сне же я, как когда-то наяву, ласкаю темноглазого Игорька, а Петечка с прозрачным взглядом серых глаз стоит рядом и смотрит на меня, как будто снова и снова повторяя тихие и отчаянные слова любви и нежности.