— Но больше ничего нет, Хозяин.
— Ползи ко мне, никчемное создание!
Я надел на его ошейник, который оказался нужного размера, завел руки за голову и зафиксировал их там куском веревки, пропустив ее через кольцо для поводка. В таком положении раб не сможет опустить руки и развязать веревку или расстегнуть ошейник у него тоже нет никакой возможности. Пока я производил процедуру связывания Сережа украдкой пялился на мой вставший член, еле сдерживаемый тканью брюк, от чего его собственный член ожил и стал понемногу увеличиваться в размерах.
— Что, сученок, ждешь когда разрешу тебе пососать моего красавца? Скоро я удостою тебя такой чести (откровенно говоря, я уже был сильно возбужден и с трудом сдерживался, чтобы не выдать ему за щеку прямо сейчас).
От разоблачения постыдных желаний и унизительного положения раб покраснел и готов был провалиться под землю от стыда, но предательски напрягшийся до предела член недвусмысленно показывал, что его это заводит. Закончив приготовления, я поставил его на ноги и перегнул через спинку стула, поместив таким образом его задницу в наиболее удобное для порки положение. Сережа заметно нервничал, понимая что в такой позе он не сможет ни увернуться от удара, ни прикрыть несчастную жопу руками.
— Я решил для первого раза смягчить наказание и разрешить тебе не считать вслух удары — вместо этого мы будем просто беседовать — совместим так сказать приятное с полезным. Сила и количество ударов будет зависеть от того, как быстро и искренне ты будешь отвечать на поставленные вопросы. Понял меня? — спросил я и наотмашь хлестанул по выставленной жопе.
— Да, Хозяин! — зажмурив глаза от боли взвыл раб.
Дальнейшая наша беседа происходила так-же — вопрос и вместе с ним удар. Я не спешил и как бы обдумывая вопросы умышленно делал между вопросами различные по времени промежутки, чтобы он не мог приноровиться к шлепкам.
— Тебе нравится происходящее?
— Да, Хозяин.
— Почему?
— Меня возбуждает, что Вы меня унижаете и причиняете боль, Хозяин.
— Пробовал ли ты подобные вещи с кем-нибудь еще?
— Только в мечтах, Хозяин.
— Был ли секс с мужчиной?
— Никогда, Хозяин.
После каждого удара раб вздрагивал всем телом и пытался ерзать задницей, чтобы унять боль. С каждым разом ответы давались ему все сложнее, но произносил их все громче и к концу экзекуции он уже выкрикивал слова сквозь сжатые зубы. Жопа к тому времени была вся в полосах, а в местах их пересечения полосы вспухали ярко красным цветом. Залюбовавшись получившейся картиной я понял, что от возбуждения того и гляди кончу в штаны.
— За хорошее поведение я, пожалуй, разрешу тебе попробовать на вкус мою сперму! — с этими словами я отложил ремень, подошел к Сергею спереди и, расстегнув ширинку, выпустил наконец-то свой член на волю. Раб, который до этого момента опирался грудью на сидение стула, вынужден был оторваться от опоры и тянуться к моей влажной и бардовой от возбуждения головке ртом в очень неудобной позе, не имея возможности помочь себе руками. Он очень старался угодить и осторожно обхватив губами головку стал обрабатывать ее языком, но от напряжения спина дрожала и он никак не мог удержать свое тело в горизонтальном положении.
— Да ты даже пососать нормально не можешь! Придется просто выебать тебя в рот, раз ты даже как защеканец полное ничтожество!
Я взял его за уши и принялся методично загонять свой хуй на всю длину в услужливо подставленный рот, шлепая яйцами о подбородок. От возникающего рвотного рефлекса из глаз раба снова брызнули слезы, и он стал инстинктивно производить глотательные движения, усиливая тем самым мои ощущения. Бурно кончив ему в глотку, я позволил вылизать свой член. Удовлетворенный процессом дрессировки, я позволил рабу встать и уже хотел развязать руки, но заметил, что этот поганец успел обкончать спинку стула во время наказания.
— Как ты посмел, урод, кончить без моего разрешения?
— Я не смог сдержаться, Хозяин.
— Придется снова выпороть тебя за непокорность! — При слове «выпороть» Сергей побледнел от страха и упал на колени вымаливать снисхождения.
— Но, я же не знал, что нельзя кончать, Хозяин! — Справедливо опасаясь за свою задницу, он очень старался разжалобить, глаза наполнились слезами, и голос дрожал.
— Следовало спросить у меня разрешения, Идиот!