— Сам-то как думаешь? — спросил я, присаживаясь рядом с ним. Господи, да я никогда не поверю, что ему 28! Это каким же человеком надо быть, что бы всю детскую чистоту и непосредственность сохранить к такому-то возрасту и не разучиться краснеть?
— Я вчера думал, что у тебя глаза серые, а они оказывается зеленые. И волосы светлее, чем у меня. Какой ты красивый, — он обвел кончиком своего восхитительного пальца мой нос и подбородок, — у тебя чудесные глаза. Ты метис?
— Мама — кореянка.
— А-а, это многое объясняет. И руки, я еще вчера удивился, какие у тебя сильные руки, — его ладонь нырнула в вырез моей рубашки, — ты вчера весь вечер протаскал меня на руках и даже не устал.
— И еще столько же могу. Ты же совсем легкий. Сколько ты весишь? — откинулся на спину, закрыл глаза, он начал неторопливо расстегивать рубашку.
— Килограмм шестьдесят, наверное, может меньше. Последнее время слишком много работы было, некогда поесть лишний раз, забегался совсем.
— А ты у нас кто?
— Архитектор, а ты?
— МЧС, — господи, какие у него губы…
— Ух ты! Людям значит помогаешь?
— Малыш, если ты сейчас не остановишься… Давай сначала примем душ, поужинаем. Я за твои ребра переживаю. Голова не кружится? И как нога? Поза не слишком-то удобная.
Даня тихо засмеялся:
— Саш, в тебе кажется нереализованный материнский инстинкт проснулся.
— Просто ты как маленький, я тебя знаю всего сутки, а у меня уже ощущение создалось, что ты себе шею на ровном месте можешь сломать. И выглядишь намного моложе своего возраста. И трусы у тебя с мультяшками, это как понимать? — я ухмыльнулся.
— Мама подарила, — смутился Даня, — а ты когда их разглядеть успел?
— Ладно, малыш, — я взял его на руки, — пойдем мыться.
— А как же нога?
— А мы аккуратно.
Душ у меня большой, потому что я сам не маленький. И сделан, конечно же, с хитрым расчетом на то, что бы в нем было удобно трахаться.