— В том, что мы не доходим до конца в наших отношениях.
— До какого конца?
До моего конца, хотелось пошутить мне, но я сказал другое.
— Мы изводим друг друга ласками, а самого-самого ты мне не позволяешь.
Она промолчала. И я решился.
— Наташа, давай ты станешь моей. Тогда у нас будет все по-другому.
— Как по-другому? — она сидела, отвернувшись и опустив голову.
— Ну, мы будем лучше знать друг друга.
— Я и так хорошо тебя знаю.
— Ничего ты не знаешь. Я для тебя все сделаю. Наташ. Приходи ко мне.
— Куда?
— Ко мне домой. Хочешь, давай завтра утром, часов в девять.
— А как же твои?
— Мать уехала в санаторий. А отец на работе.
— Но завтра же воскресенье.
— У него рабочий день.
— Ты уже все предусмотрел, — она посмотрела мне в лицо.
— Да ничего я не предусматривал. Просто так получилось. Так ты придешь?
— Не знаю, — ответила она тихо и снова опустила голову.
Я чуть не подпрыгнул. «Не знаю» — это не «нет»! И я надавил на другой рычаг. Я обнял ее. Посадил к себе на колени. Дальше было все традиционно. Я гладил ее всюду, до изнеможения целовал в губы, расстегнул кофточку, сдвинул вверх чашечки лифчика, гладил грудь, осторожно брал в рот ее сосок, моя правая рука на весь вечер прописалась под ее юбкой, теперь вечера стали холоднее, и она уже была в чулках. Я отстегивал застежки, иначе просто было невозможно просунуть пальцы внутрь ее трусиков, к ее разгоряченному телу.
Все это мы с ней уже много раз делали в течение этого сумасшедшего лета. И я, и она, мы хорошо знали, чем это кончится, но каждый раз все происходило словно впервые, и все ее попытки сжать своими бедрами мои пальцы, не дать им свободы, все это заканчивалось моей победой, нашей с ней победой, я добивался своего, мы с ней добивались своего, и она стонала и вскрикивала, кусала меня, ритмично дергаясь всем телом и вдруг падала на мое плечо, отяжелевшая и влажная, ее, как при лихорадке, била мелкая дрожь, она всхлипывала, как ребенок после долгих рыданий, она тыкалась лбом в мою шею и никак не могла отдышаться. Наконец, она приходит в себя, оживает, ее рука ложится на мои брюки, она легонько трогает меня сквозь одежду, поднимает глаза и тихо спрашивает:
— А ты?
— Не надо, — отвечаю я. Никто не знает, каких усилий стоит мне такой ответ.
Но сейчас я пошел козырным тузом.
Она вопросительно смотрит на меня. Секунду я молчу, потом говорю: