тишина.
Он зашагал на кухню, глядя на меня безумными глазами. — «Сукин сын!»
«Дэйв, я…»
«Тебе, должно быть, понравилось это, урод! Зная правду о Шелли, ты скрыл ее от меня — позволяя мне говорить о том, какая она замечательная!»
«Нет, Дэйв, это не так…»
«Это должно заставить тебя чувствовать себя просто великолепно, ты убил меня! Ты всегда ее ненавидел, а теперь ты можешь улыбнуться мне и сказать: «Я же тебе говорил»… Ты просто ублюдок!»
Я встал и немного повысил голос, — «Дэйв, ничего, что я только что узнал об Энн? Ты думаешь, у меня отличный день?»
Я посмотрел на него, и постепенно его лицо расслабилось. Я видел, как его плечи обвисли, и он разжал кулаки. Он сел за стол, похожий на старика. Мне показалось, что я и сам в последнее время так часто выгляжу.
«Извини, Уилл», — наконец сказал он, — «Я знаю, что тебе больно, как и мне. Просто… ты, очевидно, знал об этом, почему ты не сказал мне?»
«Дэйв», — сказал я как можно мягче, — «Ты сам знаешь, как ты относишься к Шелли — ты бы никогда не поверил мне. Помнишь ту ссору, которая у нас была, когда я критиковал то, что она сказала маме? Я узнал о Шелли неделю назад и знал, что не могу не сообщить тебе. И только вчера я получил кассету от нее».
Мы вдвоем выпили несколько бутылок пива, пока я рассказывал Дэйву всю историю. Я начал с встречи с Шелли и Робби в ресторане, затем о сделке, которую она мне предложила, о создании пленки и о моем разговоре с адвокатом Маргарет Адамсон.
«Она занимается моим разводом, и она будет рада представлять нас обоих, если захочешь. Наши дела в суде в значительной степени выигрышные, с ее слов».
Мы разговаривали до поздней ночи, а потом Дэйв отрубился в моей гостевой комнате. У него не хватило духу встретиться с Шелли. Телефон зазвонил несколько раз, но мы не ответили, и в конце концов я просто отключил трубку.
*** *** *** ***
Прошло несколько дней, потом несколько недель. Некоторое время Энн продолжала звонить, оставляя мне сообщения о том, как она плакала и умоляла поговорить со мной, но я не отвечал и не перезванивал ей. Я просто не видел смысла с ней разговаривать.
Она пыталась найти меня на работе, но я попросил нашу секретаршу сообщить мне, и каждый раз, когда она появлялась, я уходил из офиса. Пару раз я видел ее машину, припаркованную перед домом, когда я возвращался с работы; так что я просто проезжал мимо и возвращался через пару часов, дождавшись, чтобы она уехала.
Мой адвокат — Маргарет Адамсон прекрасно справлялась со своей работой. Документы о разводе были вручены, она пресекла все юридические маневры, которые пытался провести адвокат Энн, и была назначена дата суда. В своих первоначальных разговорах с Маргарет он утверждал, что супружеской неверности не было. Как только она отправила ему копию записи, мы перестали слышать эту строку!
Вместо этого он указал, что запись на пленку недопустима. Маргарет даже не удостоила его ответом. Она просто сидела и ждала, когда приближалась дата суда, адвокат Энн наконец позвонил Маргарет, чтобы попросить о встрече по досудебному урегулированию спора.
На следующий день после прослушивания записи Дэйв переехал из своей квартиры в мою гостевую комнату. Он подъехал и наблюдал за квартирой, пока Шелли не ушла, а затем позвонил мне. Мы вдвоем собрали все, что он хотел, и выбрались оттуда менее чем за два часа. Он сказал мне: «Я не хочу ее видеть, не хочу слышать ни слова, которое она должна сказать — я просто хочу убраться от нее подальше!»
Его глаза наполнились слезами, и я отвернулся. Я знал, как он себя чувствовал…
Шелли оставила мне дома пару гневных посланий — не то, что раскаявшиеся сообщения от Энн! Через день или два я начал просматривать сообщения автоответчика, удаляя все от Шелли или Энн, как только я слышал их голоса. Шелли звонила Дэйву на работу и отправляла ему письма, но он так и не отвечал на них. Адвокат Маргарет занималась и его разводом, так что, мы с ним просто сидели сложа руки и позволили ей управлять шоу.
К моему удивлению, судебные иски против фитнес-консультанта Мэрион и фитнес-клуба были разрешены досудебно в первую очередь. Марион однажды просто исчез и не оставил адреса для пересылки. Но фитнес-клуб был сетевой и достаточно жирный, стремясь избежать медийной огласки, как и предсказывала Маргарет, поэтому согласился на урегулирование спора в размере 1, 1 миллиона долларов: я подписал клятву конфиденциальности и ушел с самым крупным чеком, который я когда-либо видел, причем менее чем за десять недель.
Мой брат поддерживал меня, как мог, и я думаю, что я тоже был для него опорой. Мы жили как два холостяка, много ходили куда-нибудь поесть, время от времени играли в мяч или просто сидели и болтали за кружкой пива. Мы говорили об Энн и Шелли, о нашей жизни с ними, и подбадривали себя о том, сколько замечательных женщин нас ждали…
Было нелегко, но все же мы действительно смогли помочь друг другу. Я ясно видел, что с Дэйвом все в порядке, он принял, что Шелли была просто эгоистичной шлюхой. Точно так же Дэйв заверил меня, что измена Энн была показателем того, насколько ОНА испорчена. Никто из нас, вероятно, не верил друг-другу, но это все равно помогало принять это.
Понятно, что Дэйв развелся первым. Он дал понять, что не станет разговаривать с Шелли ни при каких обстоятельствах, и Маргарет взяла на себя все. Она сказала, что Шелли вначале боролась за деньги, но пленка оставила ее на одной ноге.
Мы вместе с ним пошли в офис в тот день, когда он должен был подписать бумаги — Шелли их уже подписала. Он мрачно улыбнулся, пожал Маргарет руку и поблагодарил ее, а затем пошел в мужской туалет. Я слышал его плач за дверью, когда пошел искать его.
Через три недели настала моя очередь. Мы встретились во вторник, Энн, я и два адвоката. Энн и ее адвокат просили о мировом соглашении, но настаивали на двух условиях: что я откажусь от супружеской неверности, как причины для развода и что я встречусь с Энн наедине, прежде чем мы подпишем бумаги.
* * *