Вернувшись в шатер, она нехотя позавтракала. Слоняясь от безделья, девушка нашла бумагу и перья и села за стол, надеясь хоть чем-то занять руки и голову. Грамоту она знала, но писала не слишком хорошо, а вот рисовать ей всегда нравилось. Давно, когда отец еще не замкнулся в себе, он бывало просил придумать какой новый узор, чтобы он мог использовать в резьбе по дереву. Вот и сейчас, непослушными пальцами, забывшими как держать перо, Алессия выводила на бумаге причудливые завитки, соединяя их в расписное кружево. Молчаливая Кара не спускала с нее глаз, словно опасаясь нового взрыва, и с облегчением выскочила из шатра, как только на пороге возник Радован, раскрасневшийся и потный после объезда войск.
— Мой лорд, — радостно воскликнула Алессия, позабыв о своих переживаниях. Он тоже кинулся к ней, подхватил за талию, закружил и прижал к себе, наслаждаясь хрупкостью ее тела.
— Ма хаз, я скучал по тебе, — в голосе было столько нежности, что Алессия и правда ему поверила. Еще немного смущаясь, заглядывала ему в глаз, но видела там только обожание, и от этого хотелось петь.
Когда он потянулся к ее губам, она не отстранилась, не зажалась, а позволила целовать себя. Его губы были твердыми, теплыми и упругими, жесткая щетина покалывала кожу, заставляя гореть огнем, раскрываться ему на встречу. Воодушевленный ее невольным ответом, он ласково обхватил ее лицо большими ладонями, поглаживал щеки, углубляя поцелуй. Алессии было невероятно приятно, еще никогда она не испытывала такого восторга. Слюнявые поцелуи Гарта, пахнущие перегаром, не шли ни в какое сравнение с тем чувственным опьянением, что она испытывала сейчас. Аскольт же вообще не целовал ее, он использовал ее рот для других целей.
От этого воспоминания ее замутило, и она, не осознавая что делает, стала яростно вырываться из рук Радована.
— Тише, тише, голубка, это я, — мягко удерживал ее он, пока она не перестала дрожать, а потом, затихнув, прижалась к нему и беззвучно заплакала.
— Простите меня, мой лорд, я обманула вас, я не смогу быть вам хорошей рабыней, — всхлипывала девушка. Радован молчал, ему хотелось голыми руками убить того, кто причинил ей столько боли. Да только бы это ей не помогло. рассказы эротика Да и Аскольт был слишком хорошим воином, чтобы пренебрегать этим, тем более что по его собственным законам, тот был в своем праве, используя рабыню, как того желал.
— Ты ни в чем не виновата, ма хаз, — попытался утешить он. А кто виноват? Война? Почему горе тысяч девушек, изнасилованных его воинами, до сих пор не вызывала в нем такой бури протеста, а чтобы забрать ее боль он готов сделать что угодно?..
— Расскажи мне Расскажи, что тебя пугает, — решается он.
Алессия лишь шокировано смотрит на него. Нет, о таком не рассказывают, тем более ему!
— Хорошо, не сейчас, но однажды ты мне расскажешь?
— Не надо, мой лорд Радо, я расстроила вас. Не надо. Я скоро привыкну, вот увидите, — торопливо стала уверять она, — если вы желаете меня, не останавливайтесь, я выдержу.
Радован лишь горько усмехнулся и обнял ее.
— Глупышка, я хочу больше, чем твое тело, разве ты еще не поняла? — Алессия залилась краской. Затем приподнявшись, дотянулась до его рта и неумело прижалась губами, благодаря за теплоту.
— Ладно, мне надо переодеться и можем идти смотреть на встречу твоего Колоска и его новой мамки, — пошутил он.
— Да Мой лорд — заговорила она, — спасибо вам за платье, но нельзя ли мне вернуть мою одежду? Да и служанка мне не нужна
— Она тебе не угодила? — спросил Радован, стягивая рубашку и откидывая ее в угол, — я прикажу ее наказать, чтобы была попочтительнее.
— Нет, что вы, все ко мне так добры Даже слишком Мне неловко от этого
— Привыкай, ма хаз, ты мое сокровище, которое я намерен защищать. Если тебе что-то не нравится — только скажи. А платье тебе и правда очень идет, хотя без него тебе гораздо лучше, — снова перешел он на дурашливый тон, чмокая ее раскрасневшееся личико.
Алессия в волнении ломала руки, не зная, как объяснить ему, что именно ей не по нраву. Она — простая девушка, она не привыкла к такому обращению.
— Мой лорд Радо, вы так щедры Я этого не заслуживаю. Вы даже не берете от меня, чего желаете. Дайте мне тогда какую-нибудь работу, чтобы я не сидела без дела?
— Хм, — удивился Радован, не понимая природы ее переживаний, — это, наверное, можно, я прикажу Каре придумать что-нибудь женское для тебя.
***
Когда они пришли к загону, все приготовления уже были закончены. Колосок благоухал, весь перемазанный пометом своего будущего молочного брата, а кобыла нервно металась по загону, ища своего жеребенка, которого у нее незаметно забрали, как объяснил Сэпп. Алессия волновалась, переживала за малыша, но и подспудно хотела, чтобы кобыла не приняла жеребенка и тот остался с ней. Она гнала эти мысли, глотала слезы и с замиранием сердца смотрела, как Колосок, опасливо пригарцевывает перед кобылой, а та забирает боком, раздувает ноздри, впитывая его запах. К радости притихших зрителей, Колосок уверенно тычется мордой под живот кобылицы, та было дергается, вот-вот лягнет ногами, но вдруг успокаивается и позволяет жеребенку присосаться.
Радован довольно хлопает конюха по плечу, а тот расплывается от такого хозяйского благоволения. Одной Алессии хочется плакать