Мой сослуживец, заядлый рыбак и турист, предложил провести отпуск в Карелии, стране тысячи озер. Поначалу компания подобралась большая, но чем ближе подходил срок реализации задуманного, тем быстрее она таяла. У каждого находились мешающие форс-мажорные обстоятельства, и в середине июля, перед самым отъездом, мы остались вдвоем. Точнее — вчетвером: я, мой сослуживец, его жена и их тринадцатилетняя дочь.
Мы доехали на поезде до одного из озер, на двух байдарках спустились по протокам и через несколько дней оказались в изумительном живописном и совершенно безлюдном уголке, который поразил нас настолько, что мы решили оборудовать лагерь и постоять здесь недельку, чтобы наловить и навялить рыбы, насушить грибов и набрать ягод.
Место было чудесное, продуваемое, без комаров, с песчаным пляжиком и сосновым берегом. С утра до вечера мы с приятелем ловили и вялили рыбу, а дамы собирали ягоды и сушили грибы. Я еще не рассказал про моих спутников и про себя. Мне двадцать пять лет, я хорошо сложенный спортивный мужчина. Мой сослуживец — подтянутый и крепкий мужичок сорока лет. Его супруга — полнеющая шатенка, лет на пять моложе своего мужа, а их дочь, Светлана, как я уже говорил, тринадцатилетняя длинноногая девица с округляющейся грудкой и развитыми бедрами, длинными светлыми волосами и очень милым личиком. С первого дня она поглядывала на меня с интересом, умело скрывая этот интерес от родителей.
Я тоже с любопытством наблюдал за этой девочкой, потому как с детства питаю слабость к девчонкам с такой конституцией. Для купания она надевала раздельный купальничек, который лишь символично скрывал ее формирующиеся достоинства, а после купания она просто отходила шагов на десять, поворачивалась к нам спиной, снимала и отжимала лифчик, потом трусики, надевала все это снова и возвращалась к нам. Я искоса следил за этим процессом, чтобы не показать ее родителям своего интереса. Но они все еще считали свою девочку ребенком, похоже, пару лет назад она купалась вообще голышом.
Приятеля моего привлекла невысокая лысая сопочка на противоположном берегу озера.
— Там наверняка тьма морошки, — говорил он. — Надо сделать туда экскурсию. Завтра.
В лагере мы по очереди готовили еду и мыли посуду, завтра предстояло дежурить мне, поэтому я предложил им плыть на тот берег втроем, а сам, дескать, останусь тут по хозяйству и сторожить лагерь. Наутро Светке занеможелось, она даже не вышла к завтраку из палатки.
— Перегрелась на солнце девка, — сказал мой приятель. — Пусть остается, заодно присмотришь за ней.
Я кивнул и пожелал супругам счастливого пути. Они сели в байдарку и через полчаса превратились в черную точку на другой стороне широкого озера. Я, сидя на бревне, оттирал котелок от вчерашней пригоревшей каши. Светка вылезла из палатки. На ней была широкая отцовская рубаха, расстегнутая и завязанная на животе узлом, а на бедрах вместо юбки материн палантин, тоже завязанный узлом, но на боку.
— Чего ты встала? — удивился я. — Лежи, выздоравливай.
— Мне уже лучше. Если честно, я вообще не больна. Просто мне не хотелось плыть ни на какую экскурсию. Там наверняка полно комаров. Давайте я почищу котелок.
Она вырвала котелок из моих рук и стала его скрести. От ее движений полы широкой рубахи колыхались, приоткрывая то слева, то справа нежный розовый сосочек на упругой девичьей груди. Этот вид заставил предательски оттопыриться моим плавкам, а поскольку больше ничего на мне не было, я чувствовал на себе Светкин любопытный взгляд.
— А я гимнастикой занимаюсь, — неожиданно заявила она и, отложив котелок, подбежала к разлапистой сосне, у которой, на высоте метров двух с половиной, рос длинный горизонтальный сук.
Девочка ловко подпрыгнула, ухватилась за сук и сделала подъем переворотом.
— Подстрахуйте меня!
Я подошел к сосне. Она еще раз ловко перевернулась, но палантин покинул свое место на ее бедрах. Никакого купальника на девочке, конечно, не было.
— Ой! — воскликнула она и спрыгнула прямо ко мне в объятия.
Поймав, я на мгновение прижал ее к себе, и ее животик на этот миг ощутил твердость моего полового члена. Мы оба смутились. Я поставил девочку на ноги, нагнулся и, отвернувшись, подал ей палантин.
— Надо искупаться, — сказала она, прикрывшись. — Я вся в смоле.
— Смолу водой не отмоешь, надо оттирать спиртом, — заметил я.
Света тут же побежала к палатке, достала флягу со спиртом, который мы обычно пили по вечерам, и кусок ваты из аптечки. Она оттерла пятна смолы с ладоней и живота, бросила ватку в костер и сказала:
— Все, теперь можно купаться.
Сбросив с себя все, она побежала к озеру голышом.
— Догоняйте! — крикнула она, обернувшись, когда уже находилась по пояс в воде, потом окунулась и поплыла.
Я прыгнул в воду и поплыл за ней кролем. Догнал я ее быстро, но тут девочка вскрикнула, сморщилась и ухватилась за меня.