— Точнее 7 месяцев… примерно… расслабься малыш, это прощальный разговор, может потом, будешь вспоминать, и скучать… не хочется, чтоб он запоминался с плохой стороны, не бойся, больше не будем тебя бить, – прохладная женская рука нежно скользнула по его щеке. — Ты только не пытайся убить себя, у тебя ещё всё будет хорошо, мы дарим тебе твою жизнь, а с прощальными подарками надо обращаться бережно. Ты хочешь что-нибудь ещё спросить?
— Помоги ему, — уже обращаясь к стоящему рядом светловолосому парню, который после этих слов, взял в руки цепь, и небрежно потянув, помог ему встать с пола на колени.
— Почему,… зачем это… зачем всё это? — после непродолжительного молчания почти простонал он отрывисто тихим, запинающимся голосом.
— Всё это? – произнёс, в издёвке растягивая слова, молодой человек, до этого бивший его по лицу, и который при первой их встрече представился «Твой Господин», и которого он с тех пор обычно так и звал. Обводя жестом руки вдоль голых, холодных стен, увешанных креплениями, цепями и крючьями, а так же стеллажей, заваленных разнообразными приспособлениями для удовлетворения их садистских, содержащих сексуальный характер прихотей.
— Нам так захотелось,… нам просто было скучно,… Хотелось держать в руках человеческую жизнь… как нить, которую так легко порвать… в любой момент. Заглядывать тебе в глаза, когда тебе больно, когда ты на грани… слушать крики мольбы, и шёпот обессиленных губ, видеть дрожь трясущихся от холода и боли пальцев, кровь, смешанную со слезами, и спермой на твоём лице, когда ты как собака скулишь, и жрёшь из миски. И уползаешь на грязную подстилку в зассанном и заблеванном тобой же углу, забиваясь там, в жалкий дрожащий комок. Это извращённое наслаждение, но всё же ни с чем несравнимый кайф.
— Госпожа,… но почему я? – срываясь на слёзы, хватая воздух ртом, произнёс он.
— Никита,- он вздрогнул, услышав свое имя, которое он почти успел забыть, гораздо привычней для него стало обращение «сучка», «шлюшка», «дырка» или же «тварь» — а почему нет? Ты сам же не мог понять кто ты…. мальчик, девочка… так вот ты сучка!!! Без пола, без смысла жизни, тварь, не имеющая права на собственное желание или же мнение…. Просто вещь, для удовлетворения прихотей своих хозяев. Пусть милая, но уже потасканная, которой давно пора на помойку. Ты не стеснялся надевать юбки, крутить жопой на публике, в общем, вел себя как натуральная блядь, так вот…. Мы открыли тебе глаза, и фактически показали тебе твою природу. Ты такой, какой есть сейчас…. настоящий — и мужская рука снисходительно провела по его грязным, длинным, спутавшимся волосам, в ответ он вздрогнул, от непривычного проявления такой ласки от строгого Господина.
— Не люблю долгие прощания, мальчики, давайте закругляться, — Девушка развернулась, и ушла в сторону аппаратурно-наблюдательной комнаты, оставляя за собой тоненький наркотический дымок, от папиросы которую она курила.
— Ну что Ники…. Взгляни последний раз на место, которое за это время стало тебе фактически домом… — и, достав из-за спины шприц, вколол что-то ему в вену — Дыши глубже, расслабься, и запомни…. Не пытайся нас найти или отомстить… прощай моя сучка,… я тебя очень скоро забуду.
Они выкинули его из машины ночью, почти в центре незнакомого города, абсолютно голого, со следами свежих инъекций на венах рук и ног, без документов и денег. Он очнулся через несколько часов в местном отделении, Ночной патруль подобрал обколотого наркомана, изредка приходящего в себя, и нёсшего в бреду какую-то ахинею, на которую менты сразу же забили. После, из отделения его забрала бригада санитаров на скорой. Почти неделю он не мог прийти в себя, а врачи безбожно закалывали его всякой дрянью, в течение этой недели никаких заявок о пропаже этого человека не приходило. В короткие моменты его сознания больной вел себя невменяемо, все, пытаясь донести до санитаров какие-то странные, страшные вещи. Один из санитаров обходя палаты заметил, странное поведение во сне наблюдаемого, тот кричал, и умолял о пощаде, или же резко меняя направленность : « Господин, ну … давайте … сделайте мне еще больней…. Трахните меня …. Умоляю…. Позвольте мне кончить», что только подтверждало маниакальность бредовых идей больного.
Как бы то ни было иронично, персонал этой лечебницы не отличался какими либо человеческими понятиями или хотя бы банальными моральными принципами,- проработав столь продолжительное время в заведении подобного типа, черствеешь и приобретаешь немалую долю цинизма.
Он не понимал что он здесь почти неделю, и его даже не волновало, что он не знает своего местонахождения, изредка выныривая из бездны своих рваных воспоминаний, он видел лишь лица незнакомых людей в белых халатах, которые даже не хотели понимать его.Пробудившись на этот раз, его сознание было более ясным, и воспоминание осталось в его голове, а не потонуло во тьме беспамятства.
— Они меня отпустили….. значит, все кончилось… тогда где я? – произнес он в темноту, ответом ему был пронзительный скрежет в тишине отпираемого железного дверного засова. На пороге стоял здоровенный мед брат в белой форме, перед собой он толкал мерзко дребезжащий столик на колесах, заваленный различными таблетками, ампулами, пилюлями, стерильными в герметичных упаковках и уже использованными шприцами.
— Заебала эта лампочка,… когда же этот чёртов электрик её сделает… только и может, что бухать — сплюнул в угол, вскрыл ампулу, и чистым шприцем набирая из неё какой-то препарат, приблизился к койке. Заглянув в раскрытые глаза Никиты, произнёс.
— О! Смотрю, очухался? Опять будешь нести бред про то, что тебя похитили, и держали полгода хер знает где, или может, назовёшь меня своим «Господином», и попросишь наконьчать тебе полный рот?- и расплылся в кривой ухмылке.
-Что? – с трудом складывая буквы в слово, спросил Никита. – Что происходит, где я нахожусь?
— Смотрю, первый адекватный вопрос за 10 дней… Четвёртая психиатрическая клиника города (N) .
— Чего? А что я здесь делаю?
— Лечишься…- мед брат склонился над ним и вогнал содержимое шприца ему в вену. Сознание Ники помутилось, но он не потерял нить реальности, тело его охватила сильная слабость, без помощи он не смог бы повернуть даже голову.
— Жаль, что ты не сможешь сейчас назвать меня своим Господином — он расстегнул ремни сдерживающие тело от лишних движений, приспустил его штаны и перевернул на живот. Разминая отлежавшиеся мышцы его рук и ног, елейным голоском произнес.
— Тебе не повезло что ты такой симпотяшка, но в честь твоего прихода в себя я обещаю быть менее грубым, надеюсь тебе понравиться.
Санитар плюнул в правую руку, и засунув ее в штаны размазал содержимое ладони по собственному уже принявшему боевую готовность члену, после чего сняв свои штаны, дотронулся влажной рукой до податливых ягодиц, толстый, мозолистый, указательный палец настырно проскользнул в расслабленное очко Ники. Из глаз Никитки, от обиды покатились мелкие соленые слезы, жадно впитывающиеся в худую больничную подушку. Слегка помастурбировав анальное отверстие, он вынул палец, ощутимо шлепнул по попке Ники, что вызвало его сдавленный стон, навалившись сверху, вставил и резко вошел на всю длину своего немаленького члена, засунув скверно пахнущий палец Никите в рот. И при этом первом толчке из Никиткиных легких полностью, с силой вырвался воздух вперемешку с хриплым, глухим стоном. « Опять …. Снова… почему это снова происходит они меня обманули» — подумал Никитка в тот момент когда член начал ходить по его жопе. « Я уверен это не психушка. Это они все подстроили…. Они продолжают издеваться… они мне врали». Твёрдый член мед брата резко входил и выходил, причиняя себе наслаждения, а ему боль.
— Ну, что, грязная блядь, тебе нравится, беспомощная тварь… похож я на твоего Господина? Или мне надо быть по жёстче? Сделать тебе больно? Тебе же это нравится!?
Он чувствовал как его налитый силой и желанием фаллос ходит в расслабленном, беспомощном анале все, наращивая темп. Он трахал его минут 10 не сбавляя скорости, и не обращая внимания на все учащающиеся всхлипы, и безмолвное сопротивление. Резко вынув свой хер из его жопы, он грубо развернул беспомощное тело на спину закинул его ноги себе на плечи. И тут Никита вновь почувствовал, как в его прямую кишку входит налитая кровью залупа извращенного санитара, а он, пользуясь полукоматозным состоянием Никиты, засунул свой язык ему в полуоткрытый рот, с которого вытекала тонкими струйками слюна, засасывая его, ни чуть не смущаясь того, что совсем недавно во рту побывали его пальцы, испачканные в дерьме его не способной к сопротивлению жертвы. Опираясь на одну руку, свободной вначале он небрежно погладил его по щеке, а потом с размаха ударил по лицу, в заторможенном состоянии Никита даже не закрыл от удара веки, а тот с интересом, не останавливаясь, скользя своим фаллосом в нем, заглядывал в его налитые слезами глаза.
— Так привычней? Тебе правда это, как и мне доставляет удовольствие? Ладно, можешь не отвечать, я спрошу тебя об этом в следующий раз как приду. А сейчас я сделаю то, о чём ты просишь уже 10 дней,- и стал размеренно хлестать ладонью его по щекам, оставляя отпечатки пальцев на бледной коже, голова Никитки болталась из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы. Никита тяжело дышал, прерывисто хватая ртом воздух, тонул в своём отчаянии, уже ни на что не надеясь.