Прежде всего, стали обсуждать разный цвет волос у женщин. Возник вопрос, как точно определить природный окрас волос, если всегда есть вероятность, что волосы женщины искусно покрашены. Это был завуалированный наезд на блондинистую Ольгу. Она сразу поняла это и мгновенно парировала выпад, заявив, что для того, чтобы единственно достоверным способом узнать истинный цвет волос женщины необходимо увидеть её лобок. «Но уж я-то натуральная блондинка», сказала она со смехом, «я же свои волосы ТАМ вижу довольно часто».
Парни радостно загудели — ответ им определенно понравился. В этот момент вернулась очередная смена «оросителей стены». «Ух, хорошо!» — произнес один из вернувшихся с выдохом.
В этот момент Ольга, как бы шутя, с плаксивыми нотками в голосе произнесла фразу «А я тоже уже хочу-у-у-у!, но бою-ю-ю-сь!», растягивая слова, как маленькая девочка. На несколько мгновений в воздухе повисла гнетущая тишина. В наших пьяных головах лихорадочно прокручивались варианты. Если Ольге надо в туалет (судя по прошедшему времени и по количеству выпитого, было очевидно, что ей должно хотеться и уже давно), то почему спокойно не поставить нас в известность о необходимости маленького санитарного перерывчика и не проследовать в гордом одиночестве в какие-нибудь кусты, коими изобиловал лежащий рядом парк?
У всех одновременно возникла надежда: «Кто-то из нас будет приглашен этой привлекательной пьяной особой, чтобы составить ей компанию».
«Ну вот сейчас и поймем, кто же в действительности имеет шанс выебать эту неприступную Ольгу!» — дальновидно решил я. Пауза начала затягиваться. И вдруг Ольга встала со скамейки. Она была одета в деловой костюм, как обычно одевалась на работе. На ней была клетчатая обтягивающая юбка чуть ниже колен, черные колготки и светлый короткий пиджак с плечиками. На ногах у неё были туфли на высоких широких каблуках. Она выпрямилась. Её животик, под туго обтягивающей юбкой, выпирал отчетливым полушарием. «Надо же», подумал я, — «вроде никогда не замечал у неё такого явного живота,:неужели так может выпирать мочевой пузырь?». Сейчас в ней было не меньше двух литров свежего пива. Очевидно, мог.
Внезапно Ольга приняла решение.
«Проводи меня, пожалуйста» — негромко произнесла она. Наши глаза встретились. Одновременно раздался выдох разочарования моих чуваков. Я не знал, что думать. Вероятно, в первый момент я просто лишился дара выполнять какие-либо мыслительные функции.
Мы с Ольгой двинулись по направлению к нашей стене. Сзади раздавались подбадривающие вопли моих пьяных и разочарованных коллег.
Она шла не спеша. Я вторил темпу её ходьбы. Одновременно, мы вели шутливый разговор.
«Неужели все-таки сдалась?» — спросил я.
«Как видишь. Я ведь хоть и правильная во всех отношениях девушка, но всё имеет конечный объем:» — отвечала она улыбаясь.
«Ну, вот здесь мы это и делаем» — глупо заявил я, когда мы подошли к «стене плача». В это время по дорожке в пяти метрах от нас ковыляла старуха, навстречу ей спешил мужичонка в робе и с чемоданчиком инструментов в руках. Поток людей здесь был не густой, но непрерывный.
Она мгновенно, не останавливаясь, оценила ситуацию: «Нет, я так не могу, это совершенно невозможно» — сказала она и ускорила темп. Далее на нашем пути стоял кирпичный жилой дом. Не широкий, этажа четыре. Ольга уверенно и быстро шла в направлении обнадеживающе открытой двери парадного. Она, казалось, перестала замечать меня.
Похоже, она досидела на скамейке до такого состояния, что с трудом сдерживала мучительные позывы своего мочевого пузыря. Тело её было напряжено. Спина при этом оставалась прямой как струна. Руки она скрестила на груди. Казалось, напряженная поза может ей чем-то помочь.
Мы ввалились в дом. Перед нами была лестница наверх. Ольга начала быстро подниматься по ступенькам — я за ней. На втором этаже нам встретился пожилой мужик с полиэтиленовым мешком. Он спускался вниз. «А там выше ремонт», — зачем-то проинформировал нас абориген.
Действительно, лестница дома находилась в состоянии косметического ремонта. На третьем этаже мы протиснулись мимо малярной стремянки. Ольга напористо миновала четвертый — последний жилой — этаж и двинулась выше. Казалось, она наверняка знает, куда идет.
Лестница привела нас на небольшую площадку под самой крышей дома. Здесь было светло — широкое продолговатое оконце пропускало яркое дневное солнце. Справа от лестницы находилась дверь, которая, очевидно, вела на крышу.
Я отметил про себя, что бетонный пол на площадке был абсолютно чистым и, как мне показалось, ровным. Действительно, совсем недавно здесь штукатурили потолок и красили стены, а, закончив, уже успели выгрести строительный мусор.
Я оказался на площадке одновременно с Ольгой. Тут она повернулась ко мне и полушепотом произнесла «Ты теперь иди вниз, пожалуйста», — она судорожно сглотнула слюну. «А мне обязательно идти вниз?» — спросил я, как бы шутя. «Да, пожалуйста, я так не могу:я стесняюсь. Вот, возьми сумку, пожалуйста:» — затараторила она убежденно.
Её голос почти звенел, дыхание перехватывало. Мне стало её жаль. «Бедняга», — подумал я, — «я бы уже сто раз умер на её месте. Вот это терпение!». Я взял у неё сумку и начал спускаться вниз, краем глаза, через плечо наблюдая за Ольгой. Я тайно надеялся, что она сразу начнет присаживаться, и я увижу хоть маленький кусочек этого увлекательного действа.
В это время Ольга совершила неожиданный рывок к двери на крышу. Она схватилась за ручку и пару раз сильно дернула. «Вот это предусмотрительность!», восхитился я, — «:истинная леди, рискуя позорно обоссаться, проверят каждую мелочь».
Меня определенно интересовала и возбуждала эта женщина. Почти спустившись на один пролет, я оказался метрах в семи от Ольги. Я обернулся в последний раз. Моя голова оказалась на уровне её ступней.
В это время Ольга уже стояла посреди площадки лицом ко мне. Ноги её были слегка расставлены. Она увидела моё замешательство и повторила жалобно «Ну, пожалуйста!». Я понял, что вульгарного мочеиспускания, в прямой видимости мужчины, Ольга не допустит, и сделал ещё несколько шагов вниз по ступеням.
Я остановился, как только перестал её видеть. Сейчас прямая видимость нарушалась только кромкой площадки, на которой находилась Ольга. Теперь она оказалась даже ближе ко мне, чем в прошлую мою остановку. В метре над моей головой молодая женщина собиралась справлять малую нужду. Я затаил дыхание. Кровь стучала в ушах. В такт с этими ударами пульсировал мой до предела напряженный член.
Вдоме было совсем тихо, если не считать еле слышного гула большого города за овальным окном площадки. На какое-то мгновение все звуки стихли. «Интересно, она догадывается, что я всё слышу?» — подумал я, — «скорее всего ей сейчас не до того».