— А вот и не угадал! Мне нужно…
— Ложе любви, — вставил я.
— Именно! Насколько морские офицеры догадливее и деликатнее пехотных коновалов медиков! – засмеялась она и шлепнула его по затылку, в отместку на его шлепок.
— Ребята! Давайте жить дружно! – примирил я их словами кота Леопольда, приглашая к столу. Они не стали себя долго упрашивать и тут же плюхнулись в кресла.
— Первый тост я предлагаю за прекрасных дам! – поднял я рюмку с коньяком.
— А почему во множественном числе? У нас тут только я одна прекрасная дама?- она опять приподняла удивленные бровки и посмотрела по сторонам.
— Об этом вы узнаете позже, — таинственно улыбнувшись, ответил я.
Мы выпили и тут же набросились на закусь. Было видно, что за время дневных перипетий все заметно проголодались.
…Одна рюмочка сменяла другую, закуска таяла на столе с заметной быстротой и безнадежной мечтой на ее пополнение. Я решил, что надо передохнуть, надеясь сохранить даму в форме и быть готовой к следующей баталии. Я включил магнитофон, стоящий в нише на телевизоре, и в комнату полилась волшебная мелодия Глена Миллера из знаменитой «Серенады солнечной долины».
— Разрешите, — обнял я нашу гостью за тонкуюталию, приглашая на танец.
— О! Вы настоящий кавалер, не то, что матушка-пехота, — тихо проговорила она, плотно прижавшись к моему телу. Мы тихо покачивались в так музыке, а капитан в эти минуты щелкал фотоаппаратом, явно собирая компромат на закадычного друга. Я, прижимая ее к себе, держа за талию правой рукой, левую опускал все ниже и ниже, пока ладонь не легла на ее ягодицу. Она посмотрела мне прямо в глаза и на ее губах появилась мимолетная улыбка.
— Моряки, решительные люди, не так ли? – прошептала она в мое ухо.
— Конечно. На море в окопе не отсидишься. Приходится, поневоле, не зевать, иначе запросто схлопочешь торпеду в борт.
— А велика она?
— Кто?
— Ну, эта самая торпеда?
— А вы как думаете?
— Думаю, что, наверняка, более той, которую я сейчас чувствую…
Я невольно отстранил ее от себя, забыв, что мой «Молодец» уже был давно готов проколоть дырку в брюках, чтобы поцеловаться с ее «Девочкой».
— Ну, зачем же так резко реагировать. Продолжайте ухаживать за девушкой в выбранной манере, — ее глаза, казалось, хотели утопить меня в их синеве, а губы, растянутые в полуулыбке, явно жаждали поцелуя.
— А как же ваш кавалер? Не будет ревновать?
— Он такой же мой, как и ваш. Впрочем, если я вам не нравлюсь…
— Что вы? Как можно так говорить?! Такая красивая девушка, да к тому же еще и «раненая».
— Вот и займитесь моим лечением…
— Но я же не доктор…