Открывал дверь я очень аккуратно, ибо опасался пробудить мирно дремлющую старушку. За день поди умаялась, спит божий одуванчик. Как я не старался, но ключ в замочной скважине всё равно ходил ходуном, да и не с первого разу попал я в отверстие. Но хочу отметить особо, что в постели я еще тот виртуоз и попадаю куда следует с самого первого раза, без всяких там трех попыток. Так что не надо мне тут «ля-ля»!
Мы прошли в спаленку, хотя это был по сути и зала (квартира-то однокомнатная, бабушкина).
А посерёд разобранного дивана по-барски растянулась моя бабушка.
— Ты что, с мамой живёшь? — ошалела моя пассия.
— Да не ори ты так! — прорычал я шёпотом. — Это бабушка моя. Проснётся щас — получим оба! Ложись лучше с краю. Ты же спать хотела. А я у стенки лягу.
— Знаешь, как-то перехотела. Я, вообще-то, думала ты меня трахнешь. А ты меня к какой-то старухе завёз.
— Э-эй! Это бабушка моя родная. Леща тебе щас пропишу, а ну роток на замок и спать ложись.
— Не была бы я так вымотана, то неприменно бы уехала уже. Твоё счастье, что я уважаю старших.
Вот мы и улеглись. Уложил таки непокорную девицу. Разделась сама и легла в одних трусиках, повернулась к нам с бабушкой спиной и сообщила, что будет спать. Меня такая раскладка мало устраивала и я решил, что надо действовать. Аккуратно перегнулся через мирно дремлющую бабушку и отвёл полоску трусиков в сторону. Указательный палец CandyFoto я просунул по вторую фалангу. Затем я достал палец и облизнул, вкус был кисловато-соленый.
— Огурцы, огурцы малосоленые. — пробубнила старушка.
Я вздрогнул. Азиза отпрянула. Завесила вход в лоно трусиками.
— Чего это она? — зашептала Азиза.
— Чево-чего? Спит бабуля. Устала. Во сне бормочет. — пояснил я. — Посмотрел бы я на тебя лет в 60 после сенокоса.
— При таком раскладе не посмотришь. И вообще убери свои длинные пальцы.
Я немного скуксился. Стараюсь, понимаете тут, а она брыкается.
— Пойдем, Андрюша сотсюда. Тут клубницы нету. — опять подала голос бабби. — А что найдёшь, то не в рот, а в ведёрку суй.
Азиза уже ринулась одеваться, но я мигом переметнул через дремлющую пенсионерку и остановил мою восточную красавицу.
— Да расслабься. Не видишь, бабуля под лекарствами. Не чувствуешь, как пахнет больницей.
— Да уж, тут кишечных выхлопов столько, что хоть топор вешай.
— Да я тебя за бабушку порежу, — сказал я серьезно. — Не видишь, ей недолго осталось. Пусть хоть на исходе лет кишечник вымрямит. Сама знаешь, ночью жопа — барыня. А то всё завод, муж, и расслабиться некогда. Всё стрессы, диффузии, не продыхнёшь.
— Да ладно, я против естественности ничего не имею. У меня вон тоже в кишлаке дым коромыслом.
Мой половой член пока был достаточно вял и не собирался выходить на свет божий Возможно, я просто слегка угарел от веселящего газа, а может даже отравился. Я лежал и охреневал, а хрен ни хера не всавал. Поэтому я немного его покрутил, снял с гномика капюшон и ущипнул за узду а затем положил на спину Азизу и нырнул в створки половых губ по самую матку. Все лицо было в её соках. Азиза взяла меня за волосы и начала водить мою голову то к себе, то от себя, при этом подмахивая бедрами. Иногда я опускался чуть-чуть ниже, засовывая язык в её очаровательную спираль ануса. Её соки концентрировались в полновесные капли и направлялись мне прямо в ротовое отверстие. Я, словно умирающий от жажды, жадно ловил их губами и мог еще несколько мгновений протянуть в этой пустыне испепеляющей страсти.
— О, да, продолжай, ты самый лучший! — кричала она.
Я с неистовством насаживал девчоночку на свой кукан. Если бы я располагал сексометром для измерения эротизма полового акта, то уверен, его бы зашкалило. От райского наслаждения я на секунду лишился зрения. Когда же я обрел возможность видеть, то ужаснулся происходящему. Господи ты боже мой! На мне скакала в позе наездницы не прелестница Азиза, а моя родная, блядь, бабуля.
— Не останавливайся, Олежек! Ты самый лучший в мире внук!