-Ну, что парень, сам станешь для нас девкой, или тебе потребуется пластическая операция?
Бритоголовые, накачанные, в татуировках! Сердце ёкнуло, коленки ослабли. Я попал в капкан! И выхода не было.
-Сам, — поникшим голосом ответил я, понимая, что меня всё равно опустят, так хоть сохранить здоровье.
Есть ли смысл описывать дальнейшее? Я отсосал у всех мужиков по очереди, под аккомпанемент охов и ахов, доносящихся из комнаты, в которую удалились Мила с хозяином. Потом меня поставили раком и смазали мою попу. Я горестно гадал, кто из них первым лишит меня девственности. Но мужики позвали Милу. Она и вошла в меня чудовищным страпоном. А потом, глядя на мою искажённую болью и залитую слезами физиономию, насмешливо сказала:
-Я вижу божественный восторг на твоём лице!
-За что? – пролепетал я, пытаясь скрыть рыдания. Нет не от боли, а от жалости к самому себе.
-За то насилие, которое ты совершил надо мной! В тот вечер ты убил мою любовь!
Потом «гориллы» поимели меня, как хотели в самых немыслимых позах, надолго отбив желание заниматься анальным сексом. Домой я попал далеко за полночь. Меня любезно подвезли на машине. И даже нежно поцеловали на прощание. Все трое. Оставшись один, я мысленно пережил этот вечер ещё раз. И сделал вывод, что «гориллы» обходились со мною намного ласковее, чем Мила. Не поэтому ли с тех пор я стал заглядываться на спортивных мужчин?