Я внимательно слушал рассказ Катеньки и понемногу закипал.
Мы уже вышли из ванной и расположились на диване – Катя устроилась у меня на груди, а я, подперев рукой щеку, внимал.
— Он… мой дядя, — она взглянула на меня не очень уверенно, но я незамедлительно поцеловал ее в губы, уверяя в своей готовности выслушать, что бы она ни сказала, — в первый раз он… трахнул меня, когда я пришла со школы, а мамы не было дома. Да и она потом пропала, когда пыталась заявить на этого гада в прокурорку… Папа умер где-то за год до этого, и нам с мамой было трудно… поэтому, дядя часто приходил к нам и помогал… и деньгами, и просто с чем-то вроде починить-привезти. Я… как я помню, он пришел тогда просто так, знал, что мамочки не будет дома… я разбирала портфель, когда он вдруг схватил меня сзади за плечи. Я… я тогда даже не понимала еще… что так может быть… и даже ничего не заподозрила, когда он подошел с эдакой противной улыбочкой и начал меня лапать… у меня, Марк, тогда и грудь маленькая была, и… не мокло вроде… но он…
Я прижал ее к себе, пытаясь успокоить. Как только слезы перестали мешать говорить, Катя продолжила.
— Он разложил меня на том же столе. Говорил мне, чтобы я слушалась его и не кричала. А если закричу, он… отрежет мне сосок, — Катя откинула свои еще мокрые льняные волосы с груди и пальчиком указала на область под розоватым сосочком. – Я вскрикнула, когда он воткнул в меня свой… хер… а потом кричала, когда он меня… в попу…- она с трудом и явным нежеланием договорила это, — и он порезал мне грудь…
Тут Катя снова затряслась и уткнулась мне в плечо. Я обнял ее и зашептал что-то успокоительное. Но она отстранилась, и я, пока она еще не продолжила, взял в руку ее грудь и повнимательнее рассмотрел. Шрам! Небольшой сейчас, но тогда… в тринадцать лет, когда грудь просто не могла быть тех же размеров, что и сейчас…
— Я б его убил, — честно признался я. — Хочешь, даже могу, в принципе, он ведь меня не выгонит, если я с тобой приду?
— Не шути так, дурачок, — всхлипнула Катька и погладила меня по щеке, — ты мне нужен еще!
— А я и не шутил! Убить – не убью, а вот органы наши мне помощь в задержании такого тюкнутого по голове педофила окажут…
— Какие органы, идеалист! – воскликнула она. – У этого дядьки столько денег, сколько в бюджет небольшой страны вместится…
— Если мы говорим не о Греции, — улыбнулся я и добавил, когда заметил улыбку и на личике моей Кати. – И вообще, Кать, я, конечно, не коммандос, но айкидо даром и мимо не проходит! А ты у нас вообще спортсменка, кендошница и каратистка! Мы его вместе вы…бем!
— Самонадеянный… Но ты ведь понимаешь, что и он не без охраны…
— Ага! – воскликнул я. – Все же допускаешь вариант нашего с тобой совместного супергеройства!
Катя захихикала, ну а я продолжал.
— Нет, Катюш, мы поступим умнее…
Я сделал два звонка, параллельно злобно размышляя о том, что какой-то урод изнасиловал ее лет в тринадцать во все возможные места и так и не сел, не смотря на все заявления в тогда еще милицию мамы и дочки, что брат ее умершего, когда ей было не так уж много лет, отца – просто обычный педофил. Только вот мама куда-то без вести пропала, как только дело дошло до заявления в прокуратуру, и дядюшка, по дурости органов опеки, стал ее официальным родителем. В общем, этот …, под названием «дядя», заочно дал понять, что наше знакомство сегодня вечером с ним начнется с того, что я воткну ему фаллоимитатор размером с тот дубайский небоскреб в задницу и заставлю ощутить его все то, что ощущала моя девушка в то время.
— Сестренка? – спросил я у трубки под удивленный взгляд Кати. – Да это не та, это моя мелкая… — пояснил я, и тут телефон разорвался криками типа «Сам ты мелкий!» и «Мне уже пятнадцать, осел!» , но я без всякого стеснения продолжал. – Мне, Маш, надо бы одного козла проучить, помнишь, как мы твоего учителя … Поможешь? Ты ж у нас, типа, борец за охрану всех и вся? Ну и что, что Гринпис, а не полиция, полицию мы тоже позовем… Ага, моего друга, которому еще двадцать пять. Да, Валеру! Да я не знаю, как он к тебе относится! НЕТ, МАША, ДЕВУШКИ НЕТ! СЕГОДНЯ В ЧЕТЫРЕ, У МЕНЯ!!!
Я рыкнул, тыкнул по кнопке отключения разговора и облегченно прикрыл глаза.
— Придет, — сказал я, отвечая на вопросительный взгляд Кати, и притянул ее к себе.
Я стоял возле подоконника, а моя Катя бегала по комнате как заведенная, ну я ее и отловил, чтоб не мельтешила. Поцеловал, чтоб не обижалась. Потянулся к ремню халатика и развязал, чтоб было удобнее.
— Тебе что, сегодня никуда не надо? – спросила она, перед тем, как мы начали.
— В воскресенье? И рядом с тобой? – я хохотнул и прижал ее к себе еще сильнее. Она развязала мое набедренное полотенце, и я посадил ее на подоконник.
Страсть… страсть… она всегда с нами… только несколько минут назад она ревела, вспоминая прошлое, а сейчас впивается ногтями в мою спину, пока я вхожу в нее с удивительной даже для самого себя яростью. Я как будто бы пытаюсь достать до самого дна, я даже чувствую это дно… Мне узко и мокро… и горячо… и я люблю ее… Она стонет и плачет, непонятно от чего… я раньше не замечал, что она плачет, когда… нет, она плачет не поэтому! Я целовал ее слезы, ощущая их соль и сладость ее кожи одновременно… успокаивал, мимолетными и не очень поцелуями по всему телу… мы переместились на пол, подоконник… надоел, что ли… она повернулась ко мне спинкой, и я не удержавшись погладил ее по ягодицам… она оглянулась на меня со странной смесью нежелания и в то же время бурной страсти во взгляде… я поцеловал ее, подтянувшись над ней к ее лицу, и критически осмотрел мокрый от ее выделений и моей спермы член. Подумалось, хватит нам… вначале дал ей облизать два своих пальца, и один из них засунул в ее анус. Катя расслабилась, видимо, помня прошлый опыт… тьфу-ты, нет, я этому гаду точно хоть не тот небоскреб, так нашу телебашню уж точно в зад захерачу, будет знать, как девчонкам жизнь портить!… далее я засунул и второй, предварительно поводив первым в ее отверстии, дал ей привыкнуть… и я вошел в ее попку. Аккуратно, чтобы не сделать больно… Я застыл в ней, сверяясь со своими и ее ощущениями. Катя тоже замерла. Я нагнулся к ее шее, непроизвольно вжавшись в нее сильнее… она резко вдохнула … а я поцеловал ее в плечико и прошептал что-то вроде «тебе не будет больно, я обещаю», вытер пальцы о ковер и погладил правой рукой ее киску, левой опираясь на пол. Она вздрагивала и уже постанывала, хотя я не двигался в ее попке, а только ласкал клитор и губки. Она уже была, по-моему, достаточно возбуждена, чтобы мне начать ее трахать… Я толкнулся внутрь. Катя издала стон и открыла глаза, из которых потекли слезы.
— Продолжать? – прохрипел я, остановившись.
— Да… — простонала Катя и выгнула спинку, чтобы мне было удобнее.
Я обеими руками взялся за ее ягодицы и, грубо говоря, вставил. Она стонала, а я разрабатывал ее анус равномерными и прямолинейными (единственное, что осталось от школьного курса физики в моей голове) движениями вглубь.
— Господи! — резко крикнула моя девочка, когда я продолжил движения интенсивнее и входил в нее все с большим напором… Я чувствовал, что ее страх перед этим ушел. Я трахал ее в попку. На эту часть тела моей Кати я обратил внимание при нашей первой встрече сразу после глаз. Смешно, но факт. Через пару минут мы в изнеможении откинулись на ворсистый ковер и она переползла ко мне на грудь.
— Меня не держат ноги… — пожаловалась она, правда, недовольства в голосе я не заметил.
— Но вендетту вершить будем! – заключил я и потянулся к телефону, который так и валялся на диване, покинутый и брошенный. Но я собирался развеять его одиночество и все-таки позвонить Валере.
Было около трех часов.
Допишу позднее. А то так неинтересно)))