Он был так вежлив, что редко встречается при нашей-то профессии. Обычно как? Суют – сосешь. А этот был явно интеллигент. После первичной обработки его член принял горизонтальное положение. Мышца напряглась и вытянулась. Евгений Викторович не страдал импотенцией. Мой молодой партнер перевернул меня и начал работать сзади. Я решила их немного подразнить, издавая более томные и похотливые стоны. Моя идея сработала. Евгений Викторович бережно поправил мои волосы, погладил щеку, любуясь моим ремеслом. Молодой парень сзади вцепился пальцами мне в задницу, совершая финальные фрикции. Затем резко вынул член и, стянув презерватив, прыснул на простынь.
Наступил черед Евгения. Он занял место товарища. Уложил меня на живот. Я выгнула спину подставляя ему булочки. Думала, он вставит сразу, но не тут-то было. Евгений Викторович был на редкость опытным ловеласом. Она не понаслышке знал, как следует ублажать женщин. Нежно раздвинув ягодицы, он принялся вылизывать мои эрогенные отверстия. Начал с влагалища, периодически покусывая половые губы. Я силилась не кончить в тот же момент. Приятная дрожь распространялась по всему моему телу. Я стонала, кричала, даже визжала от удовольствия. Он просунул меж стенок пару пальцев, теребя клитор. Думала, все, сейчас не сдержусь. Его зубы укусили ягодицы, а затем язык принялся ласкать мой анус. Не морщься, милый! На самом деле, это приятнее, чем кажется. Затем Евгений Викторович забрался на меня и просунул свой член, куда надо. Под его весом кровать буквально затрещала. Его мощные удары поражали все мое нутро. Он уперся руками в мои плечи, прижимая мой торс к кровати, а сам яростно долбил мою киску. У меня перехватило дыхание, я забылась, даже прозевала собственный оргазм. Лишь потом до меня дошло, что происходило дальше.
Из парной вышел еще один мужчина. В отличии от остальных, он маску одеть не успел, однако мне было не до этого. Лица его я не видела. Скинув с пояса простынь, он тут же обнажил свой агрегат. Если у молодого был самый длинный член, то у этого, определенно, самый толстый. Размахивая дубиной, он двинулся ко мне.
— Женька, ты же ее убьешь так! – громогласно прохохотал новоприбывший. Голос отчего-то показался мне знакомым, к тому же, сочетание «Евгений Викторович» тоже о чем-то мне говорило. Но от удушья я лишилась даром мысли.
— Не волнуйся, Дмитрий Андреич, тебе останется!
Между тем, Дмитрий Андреич приближался ко мне. «Дмитрий Андреич?» — опомнилась я. Сходство казалось чрезвычайно странным. Я подняла было взгляд, а его хер уже ожидал реакции моих губ. Головка буквально ворвалась в ротовую полость. Евгений Викторович совершил еще пару рывков и, едва успев вытащить из меня свой член, кончил прямо на мою спину. Я освобождено встала на локти, одной рукой обхватив ствол его члена. Начала мастурбировать ему.
— Да, девочка! – подбадривал по-прежнему знакомым голосом он, перетянувшись через меня и шлепнув по ягодице. Руки, как и все его тело, были крепкими. Пальцы легко сжали мою задницу. – То, что надо!
Его пальцы пробрались между ягодиц и принялись щупать мою киску с анусом. Просунул палец в последнее и начал теребить. Я снова зашлась стоном. Его головка практически забралась в саму глотку. Думаю, он легко оттрахал бы меня и в рот, но не успел. Я зажала ствол челюстями, играясь с головкой языком. Он судорожно простонал и мощно кончил. Сперма заполонила всю ротовую полость. Она норовила затечь в горло. Он вынул члена, который все еще пульсировал, окропляя остатками мое лицо. Я сплюнула все, что накопилось во рту на простынь, но что-то все-таки осталось во рту. Тягучая молочная жидкость стекала по моему подбородку, по шее. На душе было как-то гадко от того, что я отсосала у этого человека – я все еще не распознала его (даже лицо его еще не успела рассмотреть), но мне было самой противно за то, чем я только что с ним занималась.
— Умница! – сказал лишь он, погладив по-отечески меня по щеке, и отвернулся. Взял кружку пива и сделал глубокий глоток. К нему подтянулся в маске Евгений Викторович. Хватанул стопку со стола. Молодой парень скрылся в душевой кабинке.
— Дим, а где твоя маска? – спросил дядя «Женька».
— Забудь. Я вообще не понимаю, зачем ты устроил эту ролевую игру…
— Это конспирация! – ответил тот. — Вдруг одна из моих студенток подрабатывает таким способом. Чтобы не узнала! – Евгений Викторович обернулся ко мне и предложил присоединиться к ним за столом. Я же махнула головой и осторожно – чтобы не упасть – слезла с кровати: до меня дошла суть их конспирации. Если этот Евгений Викторович, как я поняла, никто иной, как отцовский друг, а по совместительству декан моего факультета, то Дмитрий Андреич, следовательно, — мой отец?! Меня едва не вырвало от осознания, у кого я только что брала в рот.
Через минут пятнадцать они со мной расплатились, поскольку мне поспешно пришлось удалиться. Я стояла на улице под проливным дождем и плакала. Что может быть постыднее, чем переспать с собственным отцом, с собственной кровинушкой! Ведь именно этим хером он когда-то меня зачал с матушкой. А как же мама?! Она же даже не подозревает, что он ей изменяет. Он ведь постоянно ей врет, что на работе. Вот он, значит, какой! – решила я тогда.
Вот какие все вы! – бросила Ленка мне. По ее щекам струились слезы, а я вынужден был перевалиться на живот – мы по-прежнему сидели без одежды, чтобы скрыть вставший на ее бурную историю член. – Правда, — продолжала она, — всякий раз, когда я появляюсь дома, я вспоминаю вкус и мощь его члена. Всякий раз я задумываюсь, глядя на них с мамой, как же мамке-то повезло. Мне стыдно признаться, но порой он снится мне ночью и просовывает свой член в мою жопу, как некогда делал Евгений Викторович…
Ленка перевела взгляд на меня. Вытерла слезы и вновь повторила: «Какие же вы сволочи! Вот даже сейчас: я изливаю тебе душу, а ты прячешь от меня свою эрекцию. Неужели ты такой извращенец, чтобы…» Тут не успела договорить уже она. Поскольку я схватил ее за плечи, повалил на кровать. Перевернул ее сладенькой жопой кверху и раздвинул ее булки. Остается лишь добавить, что последующие минут десять она стонала кричала и даже визжала от удовольствия!
***
За минувшие недели после уезда Алины телок в моих объятиях побывало предостаточно. Не сказать, чтобы до херища! Но предостаточно. Основной из них, разумеется, оставалась та, с которой мы только что использовали еще один презерватив. Кровать стихла. Я вынул член из ее ануса и лег рядом с ней. Мы отдыхали после самых приятных физических нагрузок. Нет, а действительно, почему министр образования еще не догадался о введении в обязательную вузовскую программу по физической культуре еженедельного учета половых сношений обучающихся. А что! Представьте, студенты и студентки подходят к физруку и предоставляют ему, так сказать, домашнее задание. Краткий отчет на пятнадцать страниц, где бы учитывалось, сколько раз за неделю они выполняли д/з; в каких позах и в каком ритме они выполняли поставленные задачи; какие группы мышц развивались в ходе их выполнения; сколько калорий они сожгли за текущую неделю; кто был партнером (а ведь это и впрямь в значительной степени влияет на физическую нагрузку при занятии сексом); какова продолжительность сношений и т.д. В конце работы учащиеся подводили бы итоги, а физрук уже ставил бы им оценки. Зачем? – спросите вы. А чем английский язык и теория вероятности лучше физической культуры. Что, делать домашнюю работу по предметам, которые задействуют исключительно наши мозги, нужно, а по предмету, который развивает наши тела, — нет. Хуюшки!
Вдруг, насладившись моментом блаженства, Дашка встрепенулась и повернулась ко мне лицом (хотя корректнее, конечно же, будет сказать ртом):
— Ну, милый! Кого ты еще успел осчастливить в последнее время? – ее внезапность меня просто убивала. Нет, ну зачем же быть такой прямолинейной. Хотя, кто бы возмущался! – Ладно, поставлю вопрос иначе: с кем бы та еще хотел переспать? Только честно!
«Еще бы я врал!» — мелькнуло в голове.
— Ну, наверное, много с кем. Допустим, телка из «форсаж-3». Вот с ней бы я хотел попробовать замутить че-нидь этакое… — на что Дашка пихнула меня кулаком в плечо и возразила:
— Да нет же! Из реальных персонажей. Ну там одноклассницы, одногруппницы, соседки… — она явно от меня чего-то хотела. — О! Вот, взять хотя бы нашу Ксюху! – «нашу»? откуда она узнала, что Ксюха некогда была «нашей»? Подозрительная чертовка!
— А что Ксюха? – типа недопонимающе переспросил я.
— Ну представь: Ксюха лежит одна с ее-то формами ну и то-си-по-си… Хотел бы ты с ней… ну, ты понимаешь… а? – Дашка не двузначно жестикулировала, словно была особисткой, поймавшей шпиона. – Ну вот что бы ты сделал?
«Черт с тобой, сучка! Хочешь – получай!» — подумал я, развязывая язык.
— Ну хорошо. Думаю, я бы дождался, пока ты уснешь. Затем выскользнул через балкон и тайком проник в ее комнату. Увидел, как вызывающе выглядят ее груди в обтягивающей маечке. Она заметила меня, но я прислонил палец к губам, призывая ее к молчанию. Она перепугалась, а я присел к ней на кровать… — я продолжил описывать эротическую сцену в деталях. По Дашкиным глазам видел, ее это забавляло, однако она явно боролась с ревностью. Я углублялся в подробности той ночи, чтобы еще сильнее позлить ее, а мой хрен, вспоминая вид на Ксеню сзади, рос не по часам. Когда я дошел до момента, где сую руку в Ксюхины трусики, Дашка уже изнывала. Ее прежде довольный взгляд переменился. Она мотала головой, губами проговаривая: «Ну и сволочь же ты!» А что уж с ней стало, когда Ксюха из моего рассказа застонала под ударами моего хера!
Дашка запрыгнула на меня, не прерывая моего повествования. Оседлала мой изможденный член и начала медленно раскачиваться. Ее груди осуждающе смотрели на меня. Кровать снова заскрипела. А я добавил чувственности своему рассказу. Описывал все досконально. Дашка седлала меня все с большим жаром. Уперлась руками в мою грудь. Поднялась с колен на ступни и заскакала на согнутых в коленях ножках. Дернула головой, перекидывая непослушные волосы за спину. Ее губы томно разомкнулись. Дашка начала стонать. Мышцы ее влагалища напряглись – они уже успели устать за текущую ночь. Равно как и мой дружище. Головка и ствол изнывали от нескончаемых трений. Но, тем не менее, он по-прежнему желал трахаться. Сквозь сбивающееся дыхание я не переставал вещать. Ксеня из моего рассказа под действием оргазма повалилась на кровать, а я полностью оккупировал ее промежность. Дашка зашлась страстным криком. Кровать прогибалась под нашими скачками. Мое партнерша стонала сорванным голосом, держалась из последних сил. Я придерживал ее за ягодицы, чувствовал, как истекает соками ее киска. И тело, и руки устали от нескончаемого полового «физо». Раскачивая тазом, я долбил ее вагину, дабы она побыстрее кончила и мы могли вздохнуть спокойно. Дашка оставляла царапины на моей груди, в едином потоке с душераздирающими стонами разбрасываясь проклятиями в мою сторону. Мол, ублюдок, неверный подонок, хотел оттрахать мою сестру… я его уже, значит, не удовлетворяю! При этом она гневно смотрела мне в глаза, но я-то знал, что это лишь часть игры. Схватив ее за волосы, я бросил ее на пол, а сам накинулся сверху. Дашка перепугалась, предприняла пару тщетных попыток воспрепятствовать, но мои руки грубо сковали ее запястья. Глядя злобно ей в лицо, я снова и снова пронзал ее лоно. Затем схватил ее за ягодицы и перешел на сверхзвуковую.
Вгрызаясь зубами в мою шею, Дашка громко стонала. Ее тело замерло. Из груди вырвался протяжный выдох, и е затраханное тело распласталось на полу среди разбросанной одежды. Под стать образу, который она мне предписала, я встал с пола и завалился на кровать, оставив использованную девушку наслаждаться оргазмом в одиночестве на холодном линолеуме. Не правда ли, по-блядски!
Покидал я ее обитель, когда Дашка, устроившись на кровати рядом со мной, тихонько посапывала. Необычное это зрелище: Дашка спокойная, как танк, спит ангельским сном, а не стонет, словно у нее бешенство матки. На сердце стало как-то приятно от данной картины. Натянув джинсы и футболку, я на цыпочках выбрался из комнаты. Думал, разбужу Ксеню, но нет – постель ее пустовала. На мониторе отображался кадр из некоего голливудского фильма — плеер стоял на паузе. «Странно, что не порнуха!» — подумал я. Мятая простынь на ее кровати была вылитая та, на которой мы однажды резвились ночью. Мне стало несколько совестно за проделанное, но моя совесть имеет специфически непродолжительную длительность.
Я выглянул в окно: мир погрузился в безмолвие. Даже обитатели пятого этажа в противоположном доме (а они были и впрямь самыми буйными) выключили освещение и наслаждались тишиной. Ночь была такая спокойная, что настроение складывалось исключительно поэтическое. Я поднял глаза на звезды, на бескрайнее небо. Отчего-то поддался ностальгии: вспомнил свою бывшую, вспомнил Алину, вспомнил всех тех, за кем ухаживал, кого некогда любил. Это, конечно же. стоило того, но! Но ведь можно было не тратить времени на пустые слова и ничего не значащие подарки, а просто кидать палку направо и налево. Любовь, она прекрасна, спору нет, однако нынче не актуальна. Чувства, эмоции, созидание должны осуществляться только в такие ночи, как эта. Все остальное время неплохо тратить и на простой ничего не обязывающий трах. Как можно надеяться на верность, когда люди уже созданы обманщиками!
Я закрыл за собой дверь. Минутная озабоченность житейскими ценностями миновала. Потупив взор, я сделал пару шагов в сторону ванной, чтобы ополоснуть лицо: передо мной в махровом халатике стояла Ксеня. Она выходила из кухни, когда заметила меня. Полы халатика едва достигали ее коленок, а его ширина тесно обтягивала ее достояния. Большой бюст топорщился в мою сторону сквозь бежевую ткань. Ее волосы растекались волнами по спине: видимо, сидела-расчесывала. Глаза были слегка сонными, но мое появление ее явно разбудило. Она смотрела на меня оценивающе. Словно гадала, кто перед ней; чего от меня ждать. Я окинул ее взглядом: ее лицо, шею, плечи, груди, бедра и ножки. Она стояла босиком: на ногах алой краской сиял педикюр. Мне было интересно, о чем она думала в этот момент. Как она относится ко мне после той ночи. Вспоминает ли те минуты нашего тет-а-тета. Думает ли она о нас, когда занимается этим со своим парнем. Мне не хотелось, чтобы та непродолжительная сцена между нами оставила о себе дурные воспоминания.
Мы стояли в категорическом молчании. Ни я, ни она не осмеливались проронить ни слова. Не хватало смелости нарушить вечную тишину. А возможно, просто нечего было сказать. Вот что я мог сказать ей в тот момент: «Привет, телочка! Может повторим?». Или «Под твоим халатиком хватит места для моей палки?» А что могла сказать мне она?! Все-таки те интимные мгновения сковали нас прочней оков. После того, что между нами было, мы стали еще более чужими друг для друга, чем были прежде. Потому весь диалог происходил на визуальном уровне: мы смотрели друг другу в глаза и гадали, о чем думает собеседник.
Прошла минута. Ее взгляд немного изменился. Она больше не выглядела ошарашенной. Она пыталась заглянуть ко мне в душу. Краем глаза я подметил, как участилось ее дыхание, как вздымается ее роскошная грудь. Думаю, хватило бы одного прикосновения, чтобы ощутить, как бешено колотится сердце в ее груди. Ксеня бегала глазами: сцена доставляла ей неловкость. Она хотела провалиться сквозь землю и очутиться в собственной кроватке, накрыться одеялом и почувствовать себя защищенной. Вот только, гадал я, хочет ли она оказаться там одна или же с «телогрейкой». Мы в первый раз с той ночи были наедине столь долго. Это не могло не навеять соответствующие мысли. Воспоминания. Уверен, что ее мысли были там же, где и мои – в кровати за этой дверью. Я уловил, как Ксеня провела язычком по губам – конфуз делал свое дело. Ее ноздри раздувались, поскольку заведенный маятник требовал больше кислорода, иначе механизм перегорит. Ты, мой проницательный читатель, наверняка, понял, какой механизм норовил перегореть, где именно у нее пылал пожар. Чем дольше мы стояли, тем невыносимее становилось. Ноги немели, а, может, просто звали нас в путь. Ксеня подняла взгляд: что-то в нем переменилось. Я не знал, что именно, но ошибка была маловероятна. Я бросился к ней.
Подхватив ее за талию, я впился в ее губы. Ксеня разделила мои чувства: она обвила руками мою шею и прильнула ко мне. Под силой тяготения мы ворвались в кухню и протаранили обеденный стол. Мои голодные руки ощущали тепло ее тела сквозь халат. Одной рукой я обнял ее за плечи, другой – полез вниз. Едва моя ладонь оказалась на ее попке, Ксеня перекинула одну свою ножку через мое бедро. Полы халата сползли и моему взору открылась ее загорелая кожа. Ничто меня так не возбуждало, как женская обнаженная кожа. Есть в этом что-то. Мои пальцы смяли ее мягкую плоть. Я чувствовал, как Ксеня прерывисто вздохнула. Passionrulesthegame. Страсть пронизывало ее тело. Она еще сильнее расставила ноги, опираясь копчиком на крышку стола. Моя рука соскользнула на нагой участок ее ножки – тепло ее кожи передалось мне. Я ощущал себя вампиром, высасывающим жизненную силу жертвы. Ксеня прижалась ко мне лобком. Я представил себе, как влажно стало у нее в трусиках. Сексуальный вампир, проснувшийся внутри меня, желал испить ее до дна. Рука забралась под халат, где томились ее пылающие пламенем ягодицы. Пальцы нащупали мягкое белье, стремились туда, где сочилась ее киска.
Вторая рука спустилась к ее попке, я приподнял ее и посадил на стол. В разные стороны полетели столовые приборы. Я распахнул ее халат, и, освободившиеся от оков, ее груди вылетели наружу. Окружности сосков набухли, еще чуть-чуть и лопнут. Они глядели на меня умоляюще. Я не мог им отказать: повалив Ксеню на стол, я жадно припал к ним, лаская каждый по очереди. Рукой полностью освободил ее от одеяния, Ксеню вновь предстала предо мной в абсолютной наготе. Пока одна рука продолжала стимулировать ее киску, поглаживая и пощупывая ее, второй я обхватил ее роскошную грудь, придерживая (чтобы не убежала). Ксеня нежно уперлась ладонями в мои плечи, ласкова и похотливо шепча: «Может, не надо!» Но я чувствовал, что похоти в ее голосе было больше, чем возражения. Ее сердечко билось очень часто: вожделение накрыло ее с головой. Продолжая в том же репертуаре, я укусил ее сосок. Укусил больно, но боль тут же сменилась приятным послевкусием. Ксеня застонала. Ее ноги автоматически разъезжались шире. Влагалище просило, заклинало меня перейти к нему. Я отточенным движением расстегнул ширинку и вызволил воина. Оттянул резинку ее трусиков в сторону. Видать, для подобных изощрений они не были задуманы, поскольку резинка лопнула, обнажив ее сакральную зону. В этот момент Ксеня встрепенулась, якобы хотела запротестовать, оттолкнуть меня. Я провел пальцами по ее половым губам – они раскрылись, словно двери, предлагая мне войти. Я зажал двумя пальцами ее клитор и ввел их в отверстие. Ксеня протяжно простонала, с немой мольбой в глазах. Пальцы вернулись на исходную – на территорию ее небритого лобка. Мелкие волоски встали дыбом от предстоящего приключения. Я снова сомкнул челюсти на ее соске и, раздвинув пальцами ее половые губы, резким движением вогнал жеребца в стойло.
Ксеня жалобно простонала. Ее пальчики сжались в кулачках. Она стиснула зубы и закрыла глаза. Схватив обеими руками ее за бедра, я натянул ее снова. На этот раз член вошел глубже, смачнее. Только тогда Ксеня открыла глаза и уперлась в мою грудь:
— Не надо!
Она смотрела на меня измученным взглядом: она хотела, но не могла себе позволить так предать своего возлюбленного. И пускай мой член вошел в нее на всю длину, Ксеня пыталась остановить это безумие, остаться в том статусе, в котором мы замерли. Я поднес ладонь к ее щеке и нежно погладил. Пальцы зарылись в ее волосы, коснулись мочки ее уха. Я подтянул ее губы к себе и поцеловал. Ствол члена покинул ее влагалище, но головка осталась внутри. Ее губы ответили мне болезненной взаимностью – ей было трудно признать, что она хотела этого не меньше меня. Тогда я вновь вогнал ей между ног. С ее влажных губ слетел крик. Она стонала и молила меня остановиться. Ксеня обхватила мое лицо своими ладошками и молящим взглядом встретила мой взор.
— Прошу, не надо. Я не хочу!
— Ты уверена? – медленно вытаскивая агрегат, спросил я. Ее губы разомкнулись в томном мычании. Когда фрегат вновь был загнан в порт, она изобразила мученицу, и с ее язычка соскользнула сладкая ложь:
— Да, уверена. Я не хочу переходить эту черту… — каждое слово давалось ей с неописуемым трудом. Я чувствовал, как прерывалось ее дыхание, как благодарно смотрели на меня ее глаза. И даже половые губы просили о продолжении – лишь ее уста продолжали твердить мне ложь. Между тем я снова и снова входил в нее. Снова и снова ее вагина благодарно поила мой член своими соками. Снова и снова, практически со слезами на глазах, Ксеня просила меня о милости. Как же это трудно противостоять самому себе. Мои пальцы массировали ее соски, мацали ее ягодки, анальное отверстие. Каждая клеточка, каждая пора изнывала желанием. И настал уже момент, когда она готова была сдаться, приклониться перед собственными инстинктами. В этот момент я повиновался ее мольбам и остановился. Жеребец покинул стойло и возмущенно ждал продолжения. Его же ждало и «стойло». Ксеня произнесла последний стон. Заметив, что действие завершилось, она открыла глаза и недовольно посмотрела на меня. Негодование и удивление я встретил в ее взгляде. Однако моя совесть была кристально чиста: мол, сама просила, вот я и остановился. Негодование сменилось тусклыми нотками гнева: как и это все?! Она еще не отдышалась, ее грудь продолжала высоко подниматься. Вниз по животу стекали соленые капли пота. Я смотрел ей в глаза, ожидая следующей реакции. Эмоция вновь переменилась. Теперь в ее зеленых очах имело место новое просьба. Разумеется, Ксеня стала бы отрицать, что желала продолжение, ибо слово есть ложь, однако именно этого она и хотела. Я знал, но не показывал вида. «Пускай просит!»
Конец замер в сантиметре от ее киски. Он чувствовал, как она испускает свои ароматы. Флюиды заполонили кухню. Но мне нужно было ее признание. Ее бровки выстроились домиком, отчаявшись на запрещенные приемы. Мое сердце было холоднее льда, я не впускал ни жалость, ни вожделение – только холодный расчет! Ксеня поняла, что к чему. Поняла, что зацепила мое самолюбие – самое развитое из всех моих чувств. Я не сдвинусь с мертвой точки, пока она не снизойдет до унизительной мольбы. Так мы и простояли где-то полминуты. Мой член начинал мало-помалу сдавать позиции, все-таки вечного двигателя еще не придумали. Да и огонь в ее вагине поугас, однако это чувство – чувство быть неверной при наличии любимого человека – вперемешку с желанием не давали ей покоя. Отныне страсть затмила и рассудок, и здравый смысл. Ксеня подалась вперед и поцеловала меня. Ее руки обхватили мой торс и потянули к себе. «В принципе достаточно,» — непривередливо решил я, правя фрегат в ее лагуну.
Теперь она не имела права строить из себя жертву обстоятельств. Да она и не особо-то хотела. Ее ногти пробрались под мою футболку и начали полосовать мою спину. Ее ноги обхватили мои бедра и закрепили их в замок. Активно работая тазом, я снова и снова проникал в ее лоно. Член опять стал прочнее камня и насиловал ее мягкие ткани. Ксеня завопила на всю квартиру. Периодически она выкрикивала «да», «еще» и прочие пошлые глупости. Я же, как преданный вассал, покорно выполнял ее просьбы. Схватив ее за ягодицы, я положил ее на стол и грубо задолбил орудием. Вцепившись пальцами в края стола, Ксеня разразилась новой порцией криков и стонов, пока не прогнулась в пояснице, чтобы громко кончить. Она глубоко вдохнул, широко открывая рот. Я же стоял над ней, чувствовал, как сперма подбирается к концу. На миг ко мне пришла такая мерзкая и пошлая идея, как взять ее за волосы и запихать головку в ее рот, чтобы опорожнить все запасы сперматозоидов. Уж больно развратно выглядели ее уста в тот момент. Я совершил последнее проникновение и кончил прямо в ее «лагуне». Мышцы нещадно болели (все-таки ночка выдалась бурная). Я примкнул губами к ее груди и впился в сосок зубами. Ксеня заерзала – сказали посторгазменные рефлексы. Мои пальцы утопали в кожи ее ягодок. Я изо всех сил напрягал мышцы своего воина, оставляя в ней все до последней капли. Наконец, силы покинули меня, и я обрушился на нее мертвым грузом.
Так мы и расположились на ее кухонном столе. Ксеня свесила ноги, развела в разные стороны руки. Сама лежала смирно, часто дыша. Я лежал торсом на ней. Футболка снова была сыра от пота. Мы наслаждались умиротворением, спокойствием ночи. Я носом вдыхал запах блаженного пота моей партнерши. В любой другой день мне бы был неприятен сей запах, однако в этот момент он как-то полностью гармонировал с той порочной игрой, в которой мы погрязли. Я поднялся и отошел от нее. Ксеня тут же соскочила со стола и запахнулась. Махровый халат снова скрыл от меня ее достопримечательности. Я же застегнул ширинку и отпрянул в дверной проем. Она изобразила озабоченность: спрятав в карман порванные трусики, подошла к раковине и взялась за посуду. Поняв, что моя миссия выполнена, а больше от меня и не требовалось, я развернулся и отправился к выходу.
На улице было свежо. Весь город мирно покоился в постели. Я глянул на часы: глубокая ночь. Затем бросил взгляд в окно, где по-прежнему горел свет. Я подкрался к окну и заглянул внутрь: сквозь слегка проницаемую занавеску я увидел Ксеню. Она закрутила кран, вытерла руки и направилась в ванную. «Уж этого она точно не забудет!» — мелькнуло у меня в голове. Я вышел из двора и вдоль уличных фонарей побрел домой. Несмотря на все житейские тяготы – будь то разрыв с девушкой, увольнение с работы, конфликт с близкими друзьями, жизнь продолжается. Жизнь прекрасна!