На первый взгляд мне показалось, что дома никого. Пустые комнаты. Даже на кухне, где обычно возилась мама, даже в зале, где отец не пропускал ни одного матча по футболу. Без пара, валящего от кастрюлей, и работающего телевизора квартира казалась безжизненной. Я хлопнул дверью холодильника и отправился в душ. Прежде, чем чем-либо заниматься, необходимо было смыть следы разврата и порелаксировать под текучей водой. Затем выскочил из ванны и, повязав полотенце вокруг пояса, нанес пену на щетину. Вдруг со спины скрипнула дверь и некто шагнул в мои покои. В зеркале я разглядел пышную шевелюру Алины. Я столько раз себе успел представить эту сцену – когда мы наконец встретимся с ней после вчерашнего, — но так и не продумал выигрышную тактику поведения. Алина же выглядела еще суровее, чем вчера. Сначала она хотела выбежать и хлопнуть дверью, но затем передумала и бросила гневное:
— Явился, наконец! Единоличник!
Ради этого тона я даже развернулся. Я продолжал смотреть на нее, как на полоумную.
— Единоличник? – я вскинул демонстративно бровь.
— Да единоличник. А как это называется, когда человек даже не думает о других – просто уходит среди ночи, не весть глядя, и никому не сообщает. А его родные и близкие должны мучиться и гадать, куда же он подевался…
— Это кто из родных гадал, куда я пошел?! – перешел я в контратаку, правда, держался я не так истерично. Алина остепенилась, не могла найти слов, бегала глазами по кафельному полу. – Батя? – я ждал ее реакции. – Или мама? – на самом деле, я написал им смску еще ночью, что бухаю с друзьями и вернусь лишь к утру. Но тут Алина не выдержала:
— А что, только родители могут о тебе думать? – она вернулась к своей дилемме и выбрала альтернативный исход: хлопнула дверью. Я натянул трусы и ринулся за ней.
Я нашел ее в комнате, где они и поселились. Она лежала на кровати лицом в подушку и ревела. Из-под ночнушки – а она была именно в ней – выглядывали загорелые ножки. Я подошел ближе. Заметила ли она меня или нет – трудно узнать. По крайней мере, она делала вид, что нет, но между тем, хныкать стала тише. Я присел на кровать и положил руку на ее плечо. Плач прекратился, и вместо того, чтобы закричать и колотить меня кулаками, она смиренно села. Пряди волос окутали ее лицо, прилипли к свежим слезам. Я не видел ее глаз. Я приобнял ее за плечи и притянул к своей груди. Она подалась. Я долго думал, что сказать. Но, видать, не очень долго, поскольку я проронил четкое и увесистое:
— Бабы!
Алина тут же завелась. Отпрянула, дико покосилась на меня. Вероятно, готова была перейти к наступлению.
— Я был у друзей, — покорно сказал я.
— Но зачем ты туда поперся среди ночи?! – начала она.
— Потому что… — я думал, сказать ей правду или же нет. Конечно, можно было бы растянуть порно-повесть на пару часов. Мол, я встречался с красивой и умной девушкой. Было у нас все хорошо, пока однажды она не оказалась настолько умной, чтобы бросить меня. Тогда я пошел гулять с пацанами ну и замутил с Дашкой. После этого на протяжении всего родительского отпуска я искал и находил объектов моего желания. Все это время я трахал девок направо и налево. Даже с той же Дашей у меня неписанный контракт о предоставлении мне секс-услуг при любых обстоятельствах и в любое время. Потом приехала ты, и мой секс-энтертеймент прекратился. Ну я не выдержал давления со стороны твоей неотразимой сексуальной внешности и пошел ночью трахать Дашку… Но решил сократить все это до одной фразы: — Потому что мне было вчера плохо и я решил развеяться.
— Плохо ему было, — ухмыльнулась Алина. – А мне что легко? То ты без стука врываешься в ванную. Ставишь меня в неловкое положение. Затем не признаешь вины и выводишь меня из себя. А после всего этого сбегаешь, как мальчишка, из дома среди ночи, а я, значит, должна сидеть и нервничать не случилось ли что с этим дураком…
Тут уже не выдержал я: я схватил ее за плечи и прижал к себе. Она все брыкалась, толкалась, пыталась вырваться, но все напрасно. Я гладил ее по кучерявым волосам. Поцеловал в щеку. Пытался успокоить. Ее пыл начал угасать. К тому же, стоит отметить от нее приятно пахло. Я, уже дурачась, повалил ее на спину и принялся щекотать. Она залилась звонким смехом. Она дергалась, ворочалась. Ее обнаженные коленки, а вслед за ними и горяченькие ляжки вылезли из-под краев ее ночнушки. И только бежевый уголок ее трусиков оставался прикрытым одеянием. Мы резвились. Ее девичий неподдельный смех заполнял комнату и мое требующее любви сердце. Наши лица были так близки. Я поймал ее готовый, но слегка удивленный взгляд. «Стоп!» — сказал я себе и отпрянул.
Я отправился на кухню. Наскоряк обжарил сосиски. Вылил на сковородку яичные ингредиенты. Поставил завариваться чай. Через пять минут аппетитный, но калорийный завтрак был уже на подносе. Я вошел в ее комнату. Постель уже была застелена. Алина, умывшись, переоделась: натянула лосины, футболку, собрала волосы в хвост. С экрана телевизора на нас таращился ведущий известного кулинарного шоу. Мы сели завтракать. Родители, как оказалось, не просто скрылись в неведомом направлении, а отправились заказывать столик в ресторане – Алина с мамой завтра улетали. Сердце резанула знакомая боль. До меня начало доходить, что спустя долгое время оно вновь разрасталось теплым чувством к моей давней подружке. Мне будет ее не хватать.
Алина отказалась ехать с родителями, сославшись на дурное самочувствие. Ее мама обеспокоилась, но Алина все-таки отправила ее с друзьями в город. Тем более они должны были заехать на рынок и купить некоторые здешние сувениры и гостинцы. Я почувствовал укол совести: это ведь из-за меня она осталась. Я протянул руку и снял с ее волос резинку: ее каштановые пряди распустились и стекли по плечам. Алина вопросительно на меня взглянула.
— Мне так больше нравится! – ответил я, не прерывая трапезы.
Она улыбнулась. Но помимо некой радости и смущения от неприкрытой лести было еще что-то. Это было и в улыбке уст, и в сиянии глаз. Я никак не мог понять, что же это. Я громко отхлебнул остывшего чая и уставился на нее. Глупо было бы отрицать, что за прошедшее с нашей последней встречи время она здорово похорошела. И я не имею в виду исключительно округлости ее интимных зон. Конечно же, теперь ее ягодицы и грудь имели откровенно женственные формы. Такую девушку не грех было желать ночами. Но вместе с взрослением ее тела повзрослело и ее лицо. Она была так же хороша, как и прежде, но именно эта женственность добавляла ее чертам утонченности, грации, изящества, зрелости. Между тем, ее щеки налились румянцем. Я, вероятно, неистово смущал своим пристальным взглядом.
— Что? – наконец, она не сдержалась и спросила.
Вместо всяких слов я приобнял ее, носом зарываясь в каскад ее волос. Приятный запах заполнил мои рецепторы. Я глубоко вдохнул, а затем потянул Алину вниз. Мы плюхнулись на диван. Сначала она слегка перепугалась, но затем залилась приятным смехом. Она пихалась, смеялась, теплым дыханием щекотя мою шею. Я подался немного в сторону и вновь взглянул на нее. Она лежала на моих руках. Волосы раскинулись по подушке и покрывалу. Ее руки то ли упирались, то ли держались за мои плечи. На устах все еще сияла улыбка, глаза – широко распахнуты и направлены на меня. Искорка пробежала. Я чувствовал, что не могу ошибаться. Склонившись над ее лицом, я поцеловал ее в губы. Алина стиснула челюсти, не пуская меня, но совладав с собой, устремилась в мои объятия. Мы лежали и целовались. Забыв про прошлые обиды. Забыв про дружеские отношения. Забыв про обязательства и пороки. Мы лежали и радовались наступившему моменту. Andnothingelsematters.
Я лег на бок, кладя аналогично ее. Мои ладони обнимали ее хрупкую спину, гладили плечи. Ноздри жадно втягивали ее запахи. Одно бедро я положил между ее ног, ощутив, как плотно она сжала его своими. Тогда моя рука скользнула в сторону ее сладенькой попки. После приобретенного опыта маневр получился крайне рефлекторным. Скользнула ловко, даже незаметно. Скользнула чрезвычайно уверенно. Словно иначе и не могло быть. Для меня маневр – уже избитый, для Алины, чьей эрогенной зоны никто прежде не касался, — настораживающий и в то же время успокоительный. Я почувствовал, как напряглись ее мышцы, едва она осознала, где покоится моя рука. Через пару мгновений она расслабилась: видать, решила, что этим рукам можно целиком и полностью доверять. Честно говоря, я понятия не имел, о чем она думала. Да я не особо-то и озадачивался. Затем я прижал ее к себе: якобы рука оказалась на ее бедрах исключительно ради этой цели. Пальцы стиснули мягкую плоть. Алина ахнула от неожиданности и наглости моего поступка.
Я чувствовал, как страсть охватывала ее девственное тело. Как животрепещущее вожделение раскрепощает ее нутро. Она еще сильнее стиснула мою ногу бедрами. Видать, неизбежные процессы внизу животика давали о себе знать. Вдруг она укусила меня за губу. Укусила игриво. Укусила лукаво. Пыталась меня раззадорить. А этот ангел, оказывается, готов стать павшим! Моя рука гладила ее бедро. Вторая поддерживала ее голову. Алина впивалась пальцами в мои плечи, мою грудь. Она хотела этого – я знал точно. Не стану врать, я хотел ее не меньше. Я больше не видел в ней маленькую девочку, которую я знал еще когда-то. Теперь она была объектом моего сексуального желания. Такая же, как Дашка и Ксеня, как Катя и Наташа, как Светка и Лерка. Только намного более миловидная. Помимо желания я к ней испытывал чувства. Чувства искренние. Чувства, которые успели стать для меня чуждыми. И все же это были не те чувства, которые я некогда испытывал к своей бывшей.
Рука норовила забраться под ее лосины. Коснуться ее плоти. А потом… Но что-то удерживало меня. Страсти, охватившей нас с головой, было недостаточно, чтобы переступить эту грань. Рука поднялась верх. Гладила ее плечи, шею, случайно коснулась округлостей груди. Алина дернулась: такое явное хамство казалось ей ново. Я сходил с ума. Зверь, проснувшийся во мне, хотел овладеть невинной девушкой прямо на этом месте. Испить все соки. Взять ее насильно, грубо, гадко. Наперекор инстинктам действовал разум – он сдерживал пыл, твердя, мол, еще не время. До меня доносилось ее прерывистое дыхание. Ее одолевали страхи и неуверенность. Что будет, если она поддастся и переступит границу между невинностью и пороком?!
Моя рука скользнула под ее футболку. Едва мои пальцы коснулись ее кожи, она дернулась. Я укусил ее за губу, а затем облизал ее языком. Алина обхватила мою шею руками и, что было сил, прижала меня к себе – в знак доверительности. Чувство нахлынуло новой волной. Сам того не замечая, я двигал рукой все ниже и ниже, минуя резинку лосин. Пальцы нащупали мягкие шелковые трусики. Мой дружище, который уже изнывал от неподобающего поведения своего хозяина, упирался в лобок Алины. Мне было немного неловко: вся остальная неловкость был растрачена во время моих половых похождений – теперь эрекция не казалась для меня столь уж постыдным делом. Однако моя рука не успела достичь чего-либо существенного – раздался щелчок в дверной скважине. Вернулись, шелестя пакетами, родители.
Мы, подобно каким-то малолеткам, разбежались по углам. Алина пыталась привести внешний вид в порядок: поправляла прическу, отдернула футболку, подтянула лосины (да так, что штаны четко облегли и подтянули ее аппетитные ягодички – мой друг не желал ложиться). Она виновата взглянула на меня. Я улыбнулся ей в ответ. Мы неспешно вышли из комнаты, словно ничем подобным не занимались. Когда в следующий раз нам довелось остаться наедине, между нами вновь стояла непреодолимая стена после произошедшего. Хотелось так много поведать друг другу. Хотелось броситься в объятия. Хотелось что-нибудь сделать, что-нибудь экстраординарное. Не поддающееся простой логике. Вместо этого мы мялись, как школьники.
Вечером предстоял поход в ресторан. Прощальный ужин. Заморские деликатесы. Живая музыка. Отличное настроение. Всего этого было мало для полного душевного равновесия. Пока родители были увлечены горячим, я умудрился увести Алину в сторону – на танцпол, где и без нас кружилась троица влюбленных пар. Мы присоединились. Алина все еще пребывала в стеснительном состоянии, так свойственном девчонкам. Я взял судьбу в собственные руки. Приблизил губы к ее уху и шепнул:
— Сегодня ночью. Когда все уложатся спать. Я буду ждать тебя в своей комнате.
«Крайне прямолинейно» — подумал я. Но как иначе?! Это была последняя возможность побыть нам наедине.
Вернулись домой мы около полуночи. Наши гостьи отправились принять душ. Завтра рано вставать. Надо было еще, как следует, выспаться. За дамами в ванную прошмыгнул и я. Больше за вечер мы с Алиной не обмолвились ни словом. Я гадал, придет ли она. Стоя под душем, я осмысливал все шероховатость своей фразы. Слишком пресно она прозвучала после сегодняшних ласк на кровати. Едва в моей памяти проскользнули кадры, воин вновь обрел былую мощь. «А ведь я еще ни разу не дрочил в душе!» — дошло до меня. «Как насчет дебюта?!» Но мысль о том, чтобы мастурбировать на девушку, в которую я, можно сказать, втрескался, показалась мне отвратительной. Я и на свою бывшую-то ни разу не мастурбировал. А ведь у нас с ней было долгое прошлое. Гонять лысого я так и не решился. Может, завтра, когда Алина будет далеко и чувства подутихнут. Но я уже знал, что если мне захочется избавиться от зуда, я наведаюсь к дежурной попке. Затащу ее в постель и буду воображать, что подо мной не Дашка, а она. Она самая.
Когда вышел из ванной я, во всех комнатах был погашен свет. Все спали. Я непринужденно зашел в свою комнату, предварительно в надежде глянув на дверь, ведущую в спальню гостий. Забравшись под одеяло, я принялся ждать. Секунды текли, подобно часам. Минуты протекали медленнее недель. Я сбился со счета времени, когда мой озабоченный разум попал во власть сна. Я попал в его сладостный плен. Снилось что-то до боли приятное. Объятия теплого вечера. Аромат пекарни. Безмятежный ветер колыхал каштановые пряди. Она сидела у окна в ожидании чего-то. Дверь в комнату была приотворена. Я долго думал прежде, чем нарушить ее безмолвное состояние. Что-то сдерживало меня. Но я понимал, что должен там находиться. Рука коснулась двери и я вошел.
Алина тут же поднялась со стула. Повернулась ко мне, элегантно отбрасывая волосы с плеч. На ее лице сначала отобразилось беспокойство и раздражение. Прошла нескончаемая секунда, и что-то в ее взгляде изменилось. Я с силой оторвал глаза от ее приветливой улыбки. Только сейчас я заметил, что на ней не было одежды. За редким исключением всего одного предмета гардероба. Те самые черные трусики, что уже несколько дней будоражат мою фантазию. Алина с некоторым запозданием, словно только сама осознала весь конфуз от своей наготы, отпрянула и подняла было руки, чтобы скрыть от меня свои аппетитные груди. Соски умоляюще смотрели в мою сторону. Мой голодный взор опустился по ее гладкому животу, минуя дразнящий пупок. Наконец, он наткнулся на черный шелковый треугольник. Мне почудилось, что я обаяю ароматы ее соков, исходившие из-под тонкой тканью ее трусиков. Флюиды проникали в мои ноздри. В мой мозг. В мое сердце. Зверь просыпался. Алина понимала всю фатальность предстоящего рока. Я шагнул в комнату навстречу ее томящейся киске.
***
Я открыл глаза в тот самый момент, когда дверная ручка чуть повернулась. Дверь отворилась, и в проеме показалась обнаженная женская ножка. Я не сразу сообразил, что происходит. «Кто бы это мог быть?» — озадачился я. Вслед за ножкой появилась и белая ночнушка, увенчанная гривой каштановых кудрей. Дверь так же бесшумно закрылась, как и была отворена. Ангел, воплощенный из моих фантазий, смущенно улыбнулся и двинулся в мою сторону неуверенным шагом. Она коснулась ручкой моего плеча, проверяя, сплю ли я. Я не подавал признаков жизни. «Реанимируй меня. Верни в мое сердце жизнь!» — думал я. Алина толкнула меня вновь. Вдруг одеяло взорвалось, и две голодные руки потянулись к ее талии. Девушка едва сдержалась от крика. Пальцы сомкнулись на ее точеной фигурке и потащили в бушующее море одеяла. Алина осадила меня парой пощечин, а затем залилась нервным тихим хохотом.
— Дурак! Испугал меня! – шептала она, когда я сомкнул ее в объятиях под теплым одеялом.
Я не стал ничего ей отвечать. Наши губы сплелись в поцелуе. Страсть вновь охватила наши тела. От Алины веяло теплом и вкусным запахом шампуня. Мой язык протиснулся сквозь ее губы и поселился у нее во рту. Ее уста были так сладки. Мне хотелось умереть в ее объятиях. Растаять, как дым. Кстати, о дыме – в моих семейках уже творился Апокалипсис. Вулкан наполнился лавой и норовил обеспечить жилплощадь яростным пожаром.
Алина прильнула ко мне всем телом. Неуверенно коснулась пальчиками моих обнаженных плеч, груди, живота. Она обняла меня и отдалась мне без остатка. Я уже отработанным движением нащупал ее ягодицы. Почувствовал на телепатическом уровне некоторое сопротивление, но оно тут же было ею же подавлено. Чувствовал, как учащается ее дыхание, когда мои пальцы впиваются в ее плоть, елозят ее интимное пространство. Сердечко в ее груди стало биться резвее. Она хотела, но по-прежнему боялась переступить эту грань.
Ткань была настолько тонкая, что я четко осязал, насколько мягки ее ягодицы. Чувствовал исходившее от них. Ладонь потянулась ниже и, наконец, нащупала голую кожу. Это были ее ножки. Те самые, на которые я имел честь любоваться практически всю неделю. И теперь они были мои. Алина плотнее сжала бедра: инстинкт самосохранения. Я провел пальцами вверх и пробрался под ночнушку. Сантиметр за сантиметром передо мной открывались новые пространства. Словно проходишь некую стратегию. Пребывая в состоянии бдительности, дабы не нарваться на врага. Ладонь скользнула по выпуклости ее ягодиц, наткнулась на черные шелковые трусики, которые манили мое внимание с того самого злосчастного вечера. «Попались!» — подумал я. Между тем, мой воин уже упирался в ее лобок. Конечно, не было здесь ничего необычного. Куда он уже только не упирался! Однако чувство первопроходца рождает ностальгию по девственности сознания. Я чувствовал себя не опытным ловеласом, который испробовал с десяток поз из сакрального писания, а старым неуклюжем юношей, которым был несколько веков назад. И этому юноше было крайне неловко сознаватьp, куда именно и что именно упирается в этот момент. Неловкость, казалось, передалась Алине. Я не хотел, боялся ее спугнуть. Не столько из соображений о полке моих побед, сколько она была дорога мне: я не хотел испортить ее «первый раз».
Моя ладонь упивалась обществом ее мягких тканей. Нежная кожа согревала мою руку, меня всего. Я буквально ощущал, как сгораю от нетерпения. Но я держался. Поцелуй набирал обороты, прибавлял пылкости. Алина постепенно расслаблялась, отдавалась забвению. Каким-то образом моя рука миновала резинку ее трусиков и поднялась выше, на уровень пупка. Я переложил ее на спину, а сам накрыл ее сверху, продолжая раскрывать все новые горизонты. Перед глазами предстала картинка в ванной, когда я застукал ее обнаженной. Мой мозг прямо-таки издевался над моим членом. Алина поддалась моему рвению. Она вытянула руки, и я без труда совладал с ее ночнушкой, бросив ее в районе подушки. Теперь она лежала передо мной в одних трусиках. «Малышка не носит бюстгалтера!» — мелькнуло у меня в голове. Наши нагие тела соприкасались. Создавался эффект единения. Я нежно провел рукой по ее туловищу, начиная с ключицы, проходя между грудей вниз по животику, мимо пупка и заканчивая шелковым треугольником ее трусиков. Прикосновение к лобку вызвало в ней легкий протест и, несомненно, возбуждение. Она еще никого прежде не допускала до этой зоны.
Я склонился над ней и припал губами к соску. Алина обхватила руками мою шею. Сначала непроизвольно, затем прижала к груди, чтобы было приятнее. Она начала извиваться в моих объятиях, словно кошка или змея. Моя рука окончательно остановилась на ее лобке, принявшись его массировать. Мягкая ткань, шурша, терлась о ее волоски. Амплитуда увеличивалась. Стимулируя лобок, пальцы удалялись вглубь. Туда, где истекали соками ее губы. Едва я коснулся через трусики ее влагалища, она дернулась. Наверняка, хотела прекратить. Но была уже не в силах остановиться. Облизывая ее груди, я пустил в ход зубы. Мои ласки оставляли небольшие следы укусов. Возможно, было немного больно, но целиком приятно. До моего опытного уха начали доноситься томные звуки. Алина застонала.
Потихоньку ее ножки стали податливее размыкаться. Она предоставляла мне фронт работы. Рука забралась совсем уж далеко. Ее лоно уже горело, истекало. Томилось ожиданием. Я провел ладонью по внутренней стороне ее бедер. Она была в огне. Тогда я наконец решился: пальцы вновь коснулись ее киски. Начал массировать. Алина извивалась по-прежнему, ерзала, стараясь унять это состояние, когда на месте неймется. Однако унять это состояние можно только одним способом. Мои пальцы зашевелились чаще, дразня ее девственное голодное лоно. Сверху ее ноги я положил свою. Мания власти постоянно преследовала меня в постели. Вот и теперь!
Продолжая играть с ее эрогенной зоной, я случайно проник под барьер ее влажных трусиков. Тут же наткнулся на совсем уж изнемогающий орган. Ее гениталии кипели огнем. Вулкан был в преддверии извержения. Оставалось ей лишь простучать всем известный код Морзе: S-O-S. Просунув палец между ее половых губ, я нащупал клитор. От одного касания Алина взвинтилась. Ее руки еще сильнее прижали мою голову к груди. Я подыграл ей, жадно упиваясь ее сосками. Лаская его, кусая. Набрасываясь на беспомощную девушку, словно зверь. Подстегнув резинку, легким движением сорвал с нее трусики. Ладонь коснулась аккуратного лобка. «Если она девственница, то для кого поддерживает интимную прическу?» — подумал я. Оторвавшись от ее грудей, я спустился к треугольничку. Сексуальному треугольничку внизу ее живота. Алина вцепилась пальцами в мои волосы. Ей явно было неловко, неудобно, чтобы в первый же день – еще суток не прошло с момента нашего первого поцелуя – я забрался туда. Хоть ей этого хотелось не меньше моего, существовали все-таки рамки приличия. Алина попыталась отпрянуть, сбежать от меня. Но я цепко ухватил ее за ноги и снова подтянул к себе. «Нет, не надо, пожалуйста!» — шикнула она мне. Но в нескольких сантиметрах от ее киски я поднял голову и серьезно посмотрел на нее. В ее глазах мелькнула тень досады, словно она извинялась за свое поведение. Пальцы в моих волосах разомкнулись. Я припал губами к ее плоду.
С первым же интимным поцелуем ее охватила дрожь. Алина отчаянно искала, за что бы ухватиться. Я приобнял руками ее бедра, скрывшись за ними, словно за ширмой. Пустил в ход язык. Рот тут же наполнился ее соками. Алина охала, стонала, готова была кричать от восторга. Но разум вторил ей: нельзя. Она сжимала попавшуюся простынь в кулаках. Цеплялась снова. Мои руки потянулись в сторону ее сосков. На полпути они были пойманы ее безумным хватом. Алина провела своими ладошками по моим волосатым предплечьям, получая кайф от общества опытного мужчины. За какой-то совершенно небольшой срок я успел перемахнуть несколько ступеней своего сексуального взросления. Вероятно, от подсознательного осмысления всего этого она еще сильнее заводилась. В конце концов, она снова впилась ногтями в мою шевелюру, на этот раз прижимая меня к своему влагалищу. Одной рукой я стимулировал ее сосок. Другой – занялся ее клитором. Просунув один палец внутрь ее вагины, принялся доводить ее до оргазма. Как оказалось, такое массированное воздействие дало скорый результат.
Тем временем, я был несколько озадачен, как бы унять невыносимый зуд собственного агрегата. Начать дрочить, пока ублажаю свою любовницу. Или же тереться им о диван, пока не достигну аналогичного результата. Чувствую, Дашки мне не дождаться. Спуститься к Насте? Можно, но слишком палевно. Как назло, мой писюн не хотел униматься. Он желал быть на месте того пальца, что буравил нутро Алины. Для себя же я твердо решил: «Не имею я права ради своих плотских удовольствий лишать девушку девственности. Ангел останется ангелом. Ну а то, что между нами происходит. Так это всего лишь интимные ласки. Не более того. Даже не секс. Какой же секс без проникновения! Я лишь доставлю ей удовольствие, чтобы каждый раз ложась в постель в другим… стоп! Это уже где-то было. Да и почему, собственно, с другим?! Я же вроде люблю ее…» В общем, одно я решил точно: мой агрегат там ныне явно лишний. Вдруг Алина, захлебываясь стонами, замерла. Выгнулась в спине, поднимая таз. И тут же пала на свое место, отнимая меня от своего сакрального пространства. Я продолжал дурачиться. Алина игриво перевернулась на живот. Зря! Я обхватил ее сзади. Готовый к атаке, мой инструмент тут же выскочил из ширинки в трусах. Алина, играясь, наверное, даже не заметила, как ее разгоряченных ягодиц коснулась моя похотливая плоть. Я же не заметить этого не мог. Казалось, еще пара фрикций – даже просто о какую-либо плоскость (пусть даже это будут ягодицы девушки) – и я опорожню накопившуюся энергию. Я сдерживался. Прошелся серией нежных поцелуев по ее спине. Ей было щекотно. Она ерзала, тряся своими сексуальными ягодками перед самой головкой моего не унимающегося солдата. Я схватил ее за бедра и накинулся на ее попку. Впился зубами в нежную плоть. Между ее ног веяло ее флюидами, недавним оргазмом. Я попытался незаметно запихнуть член обратно в трусы, но он уже окаменел от возбуждения.
Мы еще некоторое время дурачились, перекатываясь по постели. В итоге я прижал ее к себе и спрятался с ней под одеялом. Едва наши губы вновь оказались так близки, мы сошлись в поцелуе. Ее влажные губы выскальзывали, я хватал их зубами. Алина отвечала мне тем же. Я целовал ее шею, ее плечи. Хотел пробраться ниже, но после оргазма ее интимные зоны подверглись экстрачувствительности. Тогда Алина сама прильнула губами к моим соскам. Я расслабился, отдавая свое тело в ее распоряжение. Пока она ласкала мои соски, ее ладони гладили мои плечи, волосы, туловище и вдруг наткнулись на непослушную головку. «Ой!» — была ее первая реакция. Я смолчал. Алина покосилась с любопытством на меня. Покуда я никак не отреагировал, она взяла его в руку и попыталась как можно менее дотошно ознакомиться с ним. От ее прикосновения с моих губ слетел непроизвольный стон. Алина сжала его вновь: «Тебе приятно?» — в ее глазах было столько наивности, что складывалось неприятное ощущение педофилии. Словно я только что занимался орогенитальным сексом с ребенком. Я лишь моргнул в ответ. Алина смекнула что к чему и приступила к уже известным манипуляциям. Мои руки тут же потянулись к ее эрогенным зонам, в частности в ягодицам. Я охотно схватил ее за еще влажную разгоряченную плоть. Она издевалась. Если бы она только могла представить, как тяжело мне было сдерживаться! Я прижал ее к себе. Мой член уперся в низ ее животика, немного выше ее лобка. Язык проник в ее рот. «Все,» — решил было я, — «ангел ангелом, а держаться я больше не могу!» Теперь участилось мое сердцебиение. Я закрыл глаза, понимая, что завтра буду жалеть, но сегодня есть сегодня. И в этот момент послышались шаги за дверью. Мы затаились. Когда повернулась дверная ручка, я скрыл Алину под одеялом, а сам лег на бок, дабы спрятать инородный бугор в моей постели.
— Чем ты ту занимаешься? – спросил отец, увидев мой настороженный взгляд.
— Пытаюсь заснуть, — бросил коротко я.
— Ааа, — с нескрываемым сарказмом произнес он, глядя на мое положение (лежал я к нему спиной). – Ну-ну… ты ей тоже понравился…
Сначала я не понял, о чем он, затем начал препираться:
— Батя…